— Будь спок, сейчас вспомню, — ухмыляется Огромный.
Я продолжаю, не обращая внимания на его реплику:
— Если ты заговоришь на эту тему с каким-нибудь месье Дюпоном, то увидишь, что при слове «галлы» он выставит грудь колесом. Галлы — это наша национальная гордость; и всё же, если взглянуть поближе, станет ясно, что они были made in Germany, так же как и хорошая оптика и газовые камеры. Вот только у них была такая представительная внешность, что мы решили их присоединить навсегда. Мне кажется, что мы соблазнились на их здоровье. В этом есть что-то убедительное, понимаешь? В наш век заморышей немного шерсти на груди не повредит нашей родословной. Имей в виду, я не знаю, были ли галлы такими, какими мы их рисуем. Но для нас они всегда будут крепкими малыми со светло-голубыми глазами, косищами, свисающими им до бампера, усами, как руль гоночного велосипеда, и такими шлемами с перьями-крылышками, которых не сыщешь даже у старьёвщика Альгамбры. Перья — очень важный элемент народных художественных промыслов, Берю.
— Короче, — шепчет Толстяк, — галлы — это что-то вроде индейцев для нас?
Замечание мне кажется справедливым. Я делаю комплимент Берюрье, который сразу же распускает хвост.
— Слушай, Сан-А, — продолжает он. — Если галлы были с перьями, то галлийки, наверное, были с шерсткой?
Я вздрагиваю. Галлийка! Упоминает ли хоть один учебник об этой покорной утешительнице воина? Не считая доблестного Табачного Предприятия>{5}, кто-нибудь вспомнил о ней? Да никто! Ни один историк (до меня) никогда не воздал должное этой старушке; и если бы не было известно, что галлы носили рога, мы бы даже не могли с точностью сказать, была ли она. В Париже, где женщина — король, как сказала бы Сьюзи Солидор>{6}, никто никогда не вспомнил о лютецианке>{7}. Так что я счастлив и горд исправить здесь скотство историков.
— Ну что же ты? — ворчит Берю. — Продолжай, я весь во внимании!
— О чём я говорил… Ах да! О галлах! Они были совершенно дикими. Они только и знали, что махались между собой и жили охотой и рыбной ловлей.
— Представляю себе их трофеи, — мечтательно говорит Берю. — «Мамонт и компания». Слушай, а окорок мамонта для главного егермейстера, наверное, был не хилый. На двоих точно хватило бы!
Я не пытаюсь ему объяснять, что в те времена мамонтов уже не было. Не стоит напрягать так тяжело работающий аппарат, которым является мозг Берюрье!
— Галлы ещё не были абонентами журнала «Дом и сад», — продолжаю я. — Они жили в шалашах на берегах рек.
— В общем, вилла «Ничего лишнего»! Как у моего друга Флюме́, который поставил списанный вагон на своем участке для рыбной ловли!