— Точно! Галлы не верили в Бога, они верили в Солнце!
— Почему бы и нет? — защищает их мой приятель. — Тут хоть точно знаешь, что солнце существует. Не зря же все мажут свой попарь кремом «Нивея», чтобы не обгореть!
Я решаю для себя, что не стоит реагировать на его замечания, и продолжаю наперекор волнам и ветрам:
— Их священники назывались друидами. Они носили белые одежды…
— Они случайно не были доминиканцами?
— Нет, не были! У них были золотые серпы, и они ими собирали омелу на дубах!
Берю издает рёв слона, от которого вибрирует крышка моей чернильницы.
— Я знаю одного друида! Он продаёт омелу на углу моей улицы на праздник святого Сильвестра. Но он не одевается в белые одежды — на нём только куртка и велюровые штаны.
— Ты можешь помолчать? — возмущаюсь я.
Он хмурится.
— А что, я хочу понять, — бормочет прилежный ученик.
Я ему подмигиваю в утешение.
— Галлам так нравилось воевать, что они полезли из Галлии в Италию. Они вошли в Рим и сожгли его.
— Вообще-то я думал, что Рим был открытым городом!
— В те времена ещё нет! Цитадель Рима называлась Капитолием!
— Я знаю, — обрывает с учёным видом Толстяк. — Ну да, — объясняет он, заметив по моему лицу, что я ему не верю. — Я с детства знаю, что Рим — столица>{8} Италии.
— Капитолий был крепостью, ты, неуч! Римляне там забаррикадировались. Галлы собрались идти на штурм этой крепости. Однажды ночью они тихо подкрались к крепостным стенам, прихватив свой набор для осады. Внутри Капитолия все дрыхли. Но гуси, которые там были, их обнаружили и подняли крик…
— Это были папские гусары?
— Я сказал не гусары, а гуси! Гуси: га-га-га!
— Вот как, что они там делали? Твоя крепость это что — птичий двор?
— Римляне разводили этих птиц в честь богини Юноны!
— Эта Юнона, наверное, была похожа на Берту, мою жену. Она тоже любит гусей. С каштанами, как индейку.
— Давай вернёмся к гусям Капитолия. Они разбудили римлян. Те прибежали и сбросили галлов с крепостных стен.
— О, представляю, как они шмякались! «Спускайтесь, вас ждут!»
Смех, такой же щедрый, как ляжки портнихи, осветил красное лицо Берюрье. Он представил себе этот штурм. Сценка с гусями подняла ему настроение.
— Это и было началом конца галлов, — продолжаю я. — С этого дня они начали отступать, тем более что римляне становились всё сильнее и сильнее. В одно прекрасное утро галлы оказались в Галлии.
— Уж лучше бы они оттуда не вылезали и рубились между собой, — философствует мой друг. — Когда дерёшься в своем доме, можно бить стёкла, но на соседях это не отражается!
— На некоторое время они успокоились и пили медовуху…