Воспрянув духом, Берюрон прижал жену к своей груди со словами нежности и признательности.
Как же она была красива, Аделина Берюрон, когда входила в кабинет короля, порозовев от волнения, кстати, вполне объяснимого! Её платье голубого цвета великолепно сочеталось с её светлыми волосами и перекликалось с её небесно-голубыми глазами. Она подошла к креслу короля, шурша новым платьем, встала на колени перед своим властителем и стала ждать. Она видела Франциска Первого несколько раз, когда он проезжал по столице, но издалека и плохо, ибо каждый раз монарх находился в окружении придворных и стражи. Величественность Лувра, самого роскошного дворца в Европе, произвела на Аделину неизгладимое впечатление.
— Встаньте, красавица, — сказал король с довольной улыбкой, ибо эта любезная ювелирша пришлась ему по вкусу. — И подойдите ближе, чтобы я мог взглянуть на эти диковины, которые, кстати, блестят не так, как ваши глаза, и они не такие нежные, как ваша кожа!
«Началось!» — подумала в волнении Аделина.
Властной рукой король привлёк её к себе. Он положил руку на круп Аделины, а другой взял камни, которые она ему показывала. В этот день он нашёл их очень красивыми, хотя они были более низкого качества, чем те, что принёс её муж. Он купил всё, подумав: «Ерунда, но может пригодиться как вознаграждение для людишек моего круга». После чего он сказал госпоже Берюрон:
— Мне бы хотелось, красавица, чтобы сегодня вечером вы были в моей королевской спальне. Мои люди приедут в вашу лавку ночью, будьте готовы.
Обычно для простых смертных требуется куча слов, чтобы выразить желание, но такая простота просто уничтожила Аделину.
— Но, сир… — пробормотала она. — Это невозможно!
Лицо, слегка тронутое морщинами (королю было уже за пятьдесят), сморщилось.
— Полноте, госпожа Берюрон, вы что, не знаете, что слово «невозможно» не существует в моём королевстве?
— Но мой муж… — с хрипом выдохнула достойная супруга.
— Если вы имеете в виду этого глупого, красномордого мужика, который приходил ко мне вчера, не надо о нём волноваться, он этого не стоит!
— Он ни за что не пойдёт на это! Он любящий супруг, значит, ревнивый!
Франциск Первый отмёл возражение одним щелчком.
— Желание короля — закон, красавица, — изрёк он, ибо он изрекал как… король! — И пусть этот невежа помнит об этом, если, конечно, не хочет подрыгаться завтра в Монфоконе[25]!
Сказано было категорично. Аделина поняла, что жизнь её супруга была в её руках или, вернее, между её ног. Она сказала королю, что будет готова в указанный час, и ушла нетвёрдой походкой.