— Наш император в отставке вот-вот расплачется. Не хотелось бы плохо говорить о магах своей стихии, но, по-моему, он слишком уж сильно себя жалеет. Ну что такое семь лет без волшебства? Неудобно, конечно, согласен, но ведь потом-то к нему все это вернется! Может, даже и не семь лет пройдет, а меньше. Наш Пень с глазами… ой, этого ты не слышал! Я имею в виду, наш почтенный Всеволод наверняка выхлопочет ему помилование пораньше, если Влад, конечно, будет там нормально себя вести. Стоит ли так переживать из-за временной потери магии? Есть ведь те, кому гораздо хуже!
— Да, — не стал спорить с ним Юрий. — Есть, — он поднял глаза на своего собеседника и прочел в его взгляде полное понимание и… нет, не снисходительную жалость, а обычное, нормальное человеческое сочувствие, сопереживание, которого он так и не дождался ни от кого из своих. — Тебе все про меня известно?
— Все, — ответил Ольховский. — Ребята из твоей общины насплетничали.
— Следовало ожидать, — процедил Юрий сквозь зубы.
— Знаешь, — Симеон продолжал, не мигая, смотреть Юрию в глаза, — я всегда уважал тех, кто умеет оставаться собой, что бы с ним ни происходило, тех, кто никогда не опускался до жалости к самому себе. На твоем месте я, наверное, не смог бы сегодня здесь веселиться. Честное слово, я восхищаюсь твоей выдержкой!
— Да ладно тебе, — все еще ворчливо, но уже не так зло отозвался Златов. — Невелика заслуга — потусоваться вместе с полноценными магами.
— И тем не менее. Я бы, к примеру, так не смог.
Он протянул Юрию руку, и тот пожал ее с неожиданной радостью.
— Если выберешь время, — продолжил, тем временем, Ольховский, — можешь поучаствовать еще в одном любопытном деле. Нет, не в пикнике и не в вечеринке! Слышал, что вчера наши старики говорили про призраков в Эрмитаже? Владлен в этом не признался, и, похоже, он правду сказал. В Зимнем дворце кто-то другой хулиганит, и ловить его, по всей вероятности, будет теперь мы, лесовики — одна наша дамочка в Эрмитаже работает.
— А что, это можно! — заинтересовался Юрий и полез в карман за визиткой. — Как соберетесь на "охоту" — позвони мне, я постараюсь вырваться.
Волшебники засиделись у озера до глубокой ночи. Лишь когда в костре погас последний уголек, Симеон поднялся с бревна, наколдовал яркую "вспышку" и произнес с детства всеми нелюбимую фразу: "Пора домой". Пятьдесят с лишним человек дружно вздохнули и нехотя принялись наводить на поляне порядок. Некоторые, впрочем, поспешили "откосить" от уборки территории. Заявив, что они и правда слишком засиделись и что их давно ждут в городе, самые нетерпеливые маги отошли в сторону и исчезли.