— Звук одиночества в необитаемом мире…
Она повернулась на вращающемся сидении взглянуть на него:
— Вы знаете это место?
— Возле этого берега между серединой марта и концом апреля сорок второго я потопил двенадцать судов. — На его губах появилась немного ироническая улыбка — Снова вернулись счастливые дни. На пять минут меня действительно посетила мысль, что мы можем выиграть войну.
— Суда американские?
— Да, кроме одного. Испанский танкер, как говориться, попался по дороге.
— Понимаю — сказала она. — Даже нейтралы не безопасны от вашего внимания?
Он сардонически улыбнулся:
— Морские волки. Разве нас не так зовут?
— И вы этим гордитесь? — Она потянулась к термосу, главным образом, чтобы хоть чем-то занять руки, и налила чаю в пластмассовую чашечку. — Теперь позвольте кое-что сказать. Лейтенант Джего дал мне в поезде прочитать рапорт о вас.
— Должен предположить, что это прямое нарушение правил.
— Испанское судно было танкером «Сан Кристобаль» из Бильбао. В то время была большая суматоха в газетах, потому что судно было нейтральным, но потом оказалось, что оно зафрахтовано американским военным департаментом. Вы знали это, когда потопили его?
— Естественно.
Он взглянул на компас и чуть свернул вправо.
— Тогда зачем пытаться устроить, чтобы я думала по-другому?
Он добродушно улыбнулся:
— Мне казалось, что именно в это вы хотите поверить. Жестокий гунн за дьявольской работой. Расстрел спасательных лодок из пулеметов, убедившись конечно, что среди выживших нет красивых женщин.
— Черт побери вас, Герике!
— Он позаботился задолго до вас.
Она закурила еще одну сигарету и сидела, облокотившись на стол с картами, нахмурившись и глядя в темное стекло:
— Вы любите суда, и все же разрушаете их.
— Я извращенный по природе. Вам стоит испытать меня как-нибудь.
— Нет уж, спасибо — и, однако, это не настоящее объяснение.
— А что вы предпочитаете — тонкий психологический анализ, мол, каждый убивает то, что любит? Ну же, доктор. Даже великий Фрейд сказал, что иногда сигара — это просто сигара.
— Нас, конечно, не учили этому в медицинской школе.
— Тогда спишите на проклятую войну.
В его голосе появились жестокие нотки, которых прежде не было. Мгновение она стояла на краю чего-то, вглядываясь во тьму тайника души, и вернулась назад.
Он снова проверил курс и мрачно глядел во тьму с застывшим лицом, впервые исчезла постоянная легкая улыбка.
— Ваш английский — неубедительно сказала она, — по-настоящему хорош.
— Некоторое время мы жили в Гулле. Это порт на восточном побережье Англии.
— Я знаю.
— Дядя изучал там английский два года.