Он смотрел на нее сверху вниз, разрываясь между желанием успокоить ее и желанием заняться с ней любовью. Ее темно-каштановые волосы рассыпались по поверхности письменного стола, губы слегка припухли от его поцелуев. Она ждала, что он скажет.
— Ты не такая, как Каролина Лэм, — заверил он ее.
В ее глазах промелькнул страх. Она погладила его щеку. Он закрыл глаза, упиваясь плотским наслаждением от ее ласки.
— С тобой. Ради тебя. Я могу быть и такой, — тихо пробормотала она. — Я люблю тебя. Безоглядно, бесконтрольно. Страстно.
— Боже милосердный, — выдохнул он.
— Я люблю тебя, — сказала она, вглядываясь в его лицо, — но я скорее уйду отсюда сейчас и никогда не вернусь, чем буду смехотворным партнером, который любит без взаимности и всегда хочет большего, пока не наступит день, когда тебе надоест, что у тебя вечно просят того, чего ты не можешь дать, и ты уйдешь от меня.
— Никогда, — хрипло поклялся он. — Я никогда не оставлю тебя.
— Откуда мне это знать, если тебе так легко оторваться от меня, отказать мне, отказаться от этого? — Кончики ее пальцев скользнули вдоль его подбородка и прикоснулись к губам.
Кровь бешено пульсировала в его жилах, но он, призвав на помощь всю силу воли, пытался держать себя под контролем.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Лидия? — беспомощно спросил он, чувствуя, что желание берет верх над его выдержкой. — Ты не оставила мне ни одного честного способа завоевать тебя.
Она довольно долго молчала, глядя на него снизу вверх, потом на ее губах появилась печальная кривая улыбка сожаления.
— Ты прав, — сказала она. — Я не оставила тебе ни одного честного способа завоевать меня. Так что мы проиграем оба.
Она приподнялась на локтях, он тоже приподнялся, упершись о стол ладонями по обе стороны от нее.
— Лидия…
Она положила руку ему на грудь. Он вздрогнул.
— Позволь мне уйти, — тихо сказала она.
— Никогда, — пробормотал он и, схватив ее за запястье, приподнял и заключил в объятия. — Никогда.
Он жадно поцеловал ее. Она отреагировала не сразу, но затем испустила низкий стон, означавший капитуляцию, и, обняв его за шею, раскрыла губы под его губами.
Стащив с себя сюртук, он бросил его на пол. Она сорвала с него сорочку, так что пуговицы разлетелись по всей комнате. Он спустил вниз лиф ее платья, обнажив груди. Прервав поцелуй, он отнес ее в другой конец комнаты и уложил на обитую кожей кушетку, наслаждаясь прикосновением ее мягких грудей с затвердевшими, словно камешки, сосками к его обнаженному телу.
Наклонив голову, он провел языком по ее горлу, задержавшись на мгновение возле мочки уха, чтобы нежно куснуть ее. Она задрожала. А его рука скользнула ниже, и он взял в ладонь мягкую, теплую округлость груди. Боже милосердный, какая же она сладкая, мягкая, нежная и податливая. Она была похожа на мед. Бренди. Шелк и бархат. В ней было все, что возбуждает чувственность.