— Вы так думаете?
— Мы верим, что раскаяние рано или поздно настигнет и такое мужественное сердце, как ваше. Но, во имя небес, не относитесь к этой кобыле как к человеку.
— Я установил ей, господин каноник, в завещании пожизненную ренту на случай, если бы со мной что-нибудь случилось.
— В этом случае ваши действия достойны только одобрения. Хотя это и не совсем обычно, но вас можно понять, и к тому же все вполне законно.
— Я не хотел бы, чтобы ее продали на живодерню. Однажды на Березине она спасла мне жизнь.
— Поищем приемлемое решение. Похороните ее у стены вашей часовни, а для себя оставьте место с другой стороны. Таким образом, после смерти вас будет разделять только толщина стены.
Ландро «заржал». От неожиданности каноник подскочил.
— Даже этого препятствия не будет, каноник! У часовни очень неглубокий фундамент.
— Вот видите, все как нельзя лучше. И никто не обвинит вас в ереси.
Вырыли могилу. В нее опустили Тримбаль, завернутую в четыре одеяла. Засыпали негашеной известью. В этом месте очень долго трава росла более густая, более высокая и зеленая, чем в других. На могильной табличке шевалье прибил подкову. Он сам отделил ее от копыта Тримбаль и до блеска начистил.
После смерти Тримбаль шевалье стал не похож на себя. Не то чтобы он избавился от своих странностей, но близкие ему люди увидели, что это была только маска, скрывавшая его истинное лицо, лицо, отмеченное печатью страдания. Наш добрый малый Десланд страстно желал счастья своему другу и потому считал себя виноватым: «Почему я не поехал вместо него в ту несчастную ночь?» — казнясь, спрашивал он себя. Он пытался отвлечь шевалье от печальных мыслей. В одну из своих поездок он увидел на ярмарке прекрасную, белую, как снег, лошадь, стремительную, как ветер, и чем-то напоминающую покойную Тримбаль. Ландро лежал в постели, еще не оправившись от простуды. Белая легко поднялась по лестнице к комнате шевалье и была «представлена». Ландро купил ее, догадавшись о намерениях своего верного Десланда. Когда он выехал на ней в первый раз, Десланд сопровождал его. Они долго отсутствовали и вернулись только поздно вечером. На опушке леса они вдруг увидели, на фоне красного диска заходящего солнца, одинокий и прекрасный силуэт вороной кобылицы. Она неслась, словно на крыльях, по полю, и хвост ее развевался по ветру. И как будто он был обрезан. Ландро странно вздохнул:
— Мне показалось, что это она… Ах! Дружище, как мне плохо! У меня такое ощущение, что это начало конца… Не для тебя! Нет, не для тебя!
— Ты бредишь?
— Совсем нет. Но мне кажется: между судьбой Тримбаль и моей есть, я не знаю какая, связь… Посмотри на это солнце, Десланд! Как оно прекрасно! Все, что близится к концу, задевает за сердце. Но оно вернется завтра, послезавтра, будет возвращаться вечно, на то оно и солнце…