— Под Бриеном, — рассказывал позднее шевалье, — где этот старый дурак Блюхер чуть было не попал к нам в руки, было столько грязи, что она доходила лошадям до колен. А форму солдат из-за нее невозможно было различить. Нельзя было понять, к какой стороне принадлежали раненые. Но больше всего было жаль лошадей. Задетые пулей или осколком шрапнели, они лежали в грязи, и над полем стояло их предсмертное ржание. Когда мимо проносились другие лошади, они пытались подняться и опять падали на землю, залитую кровью.
Иллюзии Наполеона развеялись. Суассон пал. Армии союзников соединились. Положение резко изменилось, но император был как в бреду, все еще не отказался от мечты о победе. «Он был похож на раненого кабана, — рассказывал Ландро, — все еще наносил удары направо и налево, но с каждым мгновением терял все больше крови своих солдат».
— Но тогда почему ты продолжаешь драться? — спрашивал его Десланд.
— Из любопытства, — был ответ.
На рассвете 7 марта 1814 года раздалась команда «По коням». Третий полк Почетной гвардии построился, чтобы сопровождать императора. Но вскоре поступил другой приказ. Наполеон отправлял Сегюра и его гвардейцев на помощь защитникам Реймса, к которому подошли русские войска. Полк рысью двинулся в путь. Их было только восемьсот, но они были разъярены видом бегущих спасающихся людей, дымом, поднимающимся на горизонте, и доносившейся канонадой. Прямо с марша они вступили в бой и с ходу рассеяли отряд русской конницы численностью около тысячи всадников, обратили в бегство почти восемь тысяч пехоты и захватили двадцать пушек. Они вошли в Реймс под приветственные крики горожан: «Слава нашим освободителям! Слава Почетной гвардии!»
— Хороший день, — сказал шевалье Десланду. — Хотя я сегодня не в блестящей форме. У Тримбаль хмурый вид, но шампанское достойно завершит это дело.
— Я благодарен тебе, ты сегодня спас мне жизнь, — ответил Десланд.
— Славный мой Десланд, не велика была услуга. Он хотел ударить тебя сзади. Так не принято среди воспитанных людей.
— Я восхищаюсь твоим искусством владеть саблей, Бог мой, Юбер!
— Я для тебя не Бог, мой друг.
В течение трех дней — это невероятно, но, к сожалению, правда — никто не вспомнил о гвардии Сегюра. И напрасно он ждал нового приказа. Один из молодых офицеров обратился к генералу:
— Господин Сегюр, вы честный человек, и я могу говорить с вами откровенно. Я не хочу больше служить под императорским орлом. Настает конец Наполеона. Кроме того, граф д'Артуа и герцог д'Ангулем перешли на сторону Коалиции.
— Вы правы, господин Сапино, но прошу вас учесть, что, уходя, вы бросаете ваших товарищей перед лицом страшной опасности. Чем больше мы ослабим врага, тем менее тяжелыми будут его требования.