Моргана снова изумилась. Опустив глаза, она стала рассматривать свои руки.
— Я попробую, сень… Фелипе,— поспешно поправилась она, увидев, как темная бровь опять поднимается при ее ошибке. Как это он не понимает, что его трудно звать по имени, когда он держится так отчужденно, словно простым смертным вроде Морганы Кэрол до него далеко!
— Мне понятны ваши затруднения.— Сардоническая насмешка уже и не пыталась скрыться.— Но с помощью упорной британской отваги, задача, полагаю, будет преодолена.
— Возможно,— кротко согласилась Моргана. Но глаза ее так сверкнули, что Фелипе не обманулся.
Он рассмеялся и чуть наклонил свою темноволосую голову.
— Адеус, пекенья. Мне пора уйти, пока мы снова не поссорились.
Она невольно улыбнулась.
— Прощайте, Фелипе.
Он покачал головой:
— Такое прощание звучит слишком окончательно. Не могли бы вы освоить португальское, несмотря на ваше отвращение к этому языку?
— Я не питаю к нему отвращения,— запротестовала Моргана.— Так что же надо говорить по-португальски?
Почему-то ей больше не хотелось, чтобы он думал, будто ей не нравится его язык.
— Ате а виста, — ответил он, улыбнувшись ее произношению, когда она повторила за ним эти слова.
— Что я сказала?
— До встречи.— Его глаза смеялись еще сильнее.— Не бойтесь. Это не имеет никакого отношения к любви.
— Я ничего подобного от вас и не ожидала, сеньор,— быстро отозвалась она.
— Нет? — Взгляд его был пристальным, но все еще улыбчивым.— А следовало бы. Вам надо бы выучить португальский. Другие могут воспользоваться вашим незнанием языка.
Моргана вспомнила Ренато и те непонятные слова, которые он шептал ей во время танца, и неожиданно улыбнулась своей прежней озорной улыбкой.
— Думаю, что при таких обстоятельствах я догадаюсь, что говорится, каким бы языком, ни пользовались.
— Интересно, и как же вы ответите?
— Боюсь, что не смогу сказать, пока такая ситуация не возникнет.
Она, не собиралась признаваться ему, что такая ситуация уже возникала. На этот раз она будет умнее. Она не даст ему повода сделать какое-нибудь замечание, на которое нельзя будет ответить.
— Тогда — атеа виста, Моргана,— сказал он.— Постарайтесь не придумывать какого-нибудь предлога, чтобы отказаться поехать.
Моргана снова невольно улыбнулась.
— Ате а виста, Фелипе,— отозвалась она.
И, вскинув смуглую руку в шутливом прощании, он исчез.
Она смотрела ему вслед, пока он шел по мощеной дорожке к доставившему его ослепительному черному чудовищу. На его темных волосах блестело солнце. Он шел своей обычной уверенной походкой, но почему-то она больше не раздражала Моргану. Эта уверенность была частью его самого, той ответственности, которая лежала на его плечах и которую он нес так непринужденно.