Лучше думай об этом прекрасном доме, сказала она себе, вынимая сына из ванной и заворачивая в полотенце. За те несколько минут, что она здесь провела, ей не удалось осмотреть виллу. Зато сейчас у нее будет достаточно времени, чтобы это исправить. Вот только она найдет кухню, покормит Михалеса и уложит спать.
Ее комната была просторной и светлой. В ней было три французских окна с общим балконом, с которого открывался изумительный вид. Окна были открыты, и шелковые занавески легонько покачивались на ветру.
Цветы были повсюду. Дом плавно переходил в сад. Она не заметила границы, разделяющей их.
Его хозяин был мастером своего дела.
Ее мысли вернулись к Алексу. Был ли он до сих пор на пляже? Возможно, он не станет спрашивать ее о шраме.
Раздался стук в дверь, затем она открылась, и в комнату вошел Алекс. В отличие от нее, он уже успел переодеться.
В руках у него была бутылочка для Михалеса. Похоже, он умел читать ее мысли. Внезапно она осознала, что стоит перед ним в одном полотенце.
– Почему бы тебе не одеться, пока я его покормлю? – спросил он, протягивая руки к сыну.
– Смесь нужно подогреть.
– Она уже теплая.
– Твои люди здорово работают, – заметила Лили.
– Не могу с тобой не согласиться, но бутылочку я подогрел сам, – сказал Алекс. – Мы здесь одни. Экономка приходит по утрам, а садовник живет здесь в мое отсутствие.
– Значит, ты живешь здесь один?
– Да. – Опустившись на диван, он посадил Михалеса себе на колени и дал ему бутылочку.
Малыш принялся жадно ее сосать, словно его не кормили неделю.
– Он голоден как волк, – рассмеялся Алекс, и внутри у Лили все затрепетало.
– Пойду оденусь, – пробормотала Лили и, схватив одежду, направилась в ванную.
Но дверь она оставила приоткрытой. Решила первая начать задавать ему вопросы, чтобы отвлечь его от своего шрама.
– Как долго ты здесь живешь?
– Мой отец построил этот дом, когда женился на моей матери.
– Сад тоже его работа?
– Они с матерью сделали основное. Он умер, когда мне было пять лет. Матери пришлось покинуть остров. Когда она вернулась, мы с ней благоустроили сад. – Его голос смягчился. – Садоводство было ее страстью. Такой же, какой для тебя являются лодки.
– Она умерла, когда тебе было семнадцать?
– Да, но перед этим она долго болела.
– Ты говорил, что воспитывался в королевском дворце.
– Да. – Теперь в его голосе слышалась скрытая ярость. – Мой дядя ненавидел моего отца.
Когда я родился, эта ненависть обернулась местью. После смерти моего отца он изгнал мою мать с острова. Меня, как будущего наследника, он ей не отдал.
– Он тебя любил?