— Нет, если этого не позволяют их моральные качества.
— О Альберт, ты слишком многого хочешь.
— Я только хочу, чтобы люди порядочно вели себя.
— Как ты можешь ожидать, чтобы все были такими, как ты?
— Я предполагаю, что должны быть какие-то моральные устои.
— Я верю в прощение.
— Прощение, конечно. Но подобные инциденты нельзя забывать. Если о них забыть, люди станут думать, что они могут предаваться порокам и все им будет прощено и забыто. Но, как видно, мое мнение не имеет значения.
— Это несправедливо!
— Это так. Чем я занимаюсь? Меня призывают, когда тебе хочется развлечься. Меня не допускают на эти долгие и часто развлекательные беседы, которые ты ведешь со своим премьер-министром, чья репутация не из лучших и кому позволяется представлять ко двору людей, связанных с его темным прошлым, где их милостиво принимает королева… Я поднялась в гневе.
— Альберт, — сказала я, — я не позволю никому, даже тебе, так говорить о лорде Мельбурне.
Несмотря на свое раздражение, а может быть, и из-за него, когда оно выходит за пределы, я могла оставаться очень холодной и величественной. Альберт встал и поклонился:
— Я прошу ваше величество разрешить мне удалиться. Прежде чем я успела возразить, он оказался у двери.
— Альберт, — позвала я. — Вернись. Я не закончила разговор. Не дав никакого ответа, он удалился.
Я была очень рассержена, прежде всего потому, что он так отозвался о лорде Мельбурне, и, во-вторых, потому, что он вышел посередине разговора и не подчинился моему приказанию вернуться.
Я любила Альберта, но он должен был помнить, что я — королева. В таких отношениях, как наши, очень трудно было для женщины занимать главенствующее положение. Я понимала, что очень немногие согласились бы на такие условия, потому что для мужчин характерно доминировать в браке.
Альберт был мужчиной в лучшем смысле этого слова. В газетах могли сколько угодно насмехаться над его миловидной наружностью, но он был воплощением мужских качеств.
И все же он должен был признать, что я — королева. Все еще в раздражении я подошла к двери его комнаты.
— Альберт, — позвала я. — Я хочу с тобой поговорить. Ответа не последовало. Альберт мне не повиновался.
Что он был намерен делать? Одеться и поехать кататься верхом или пойти пройтись… без меня? Я увидела, что ключ в двери. Я подошла и со злостью повернула его. Вот! Попробуй теперь уйти!
Я села и стала ждать. Скоро он попросит, чтобы его выпустили. И тогда я заставлю его говорить со мной. Я скажу ему, что он не смеет уходить, когда я с ним разговариваю. Он не смеет обращаться со мной, как будто я какая-то обыкновенная жена-немка. Я — королева Англии.