Нас приветствовали Эрнст и Александрина. Как он постарел! Я подумала, что он по-прежнему вел беспутную жизнь. Такие люди не меняются. Я негодовала на судьбу, отнявшую у меня Альберта и сохранившую Эрнста. Он был старше; он болел этой гнусной болезнью; он вел беспутную жизнь— и он был жив, а Альберта не было! Он говорил об Альберте с чувством, но я не верила в глубину его горя.
Открытие памятника было для меня очень волнующим моментом, и я не могу не вспомнить дни, проведенные здесь с ним. Я показала детям все дорогие для него места — его классную комнату, дырки в стенах, проколотые, когда он фехтовал с Эрнстом, его любимые леса, его родной Розенау.
В это время мы были очень близки с Ленхен. Она заняла место моей милой Алисы. Она была чудная девочка. Не так умна, как Викки, конечно, но, к счастью, и без ее высокомерия.
Будучи в Германии, мы встретили принца Христиана Шлезвиг-Гольштейн-Зонденбург-Августенбург — громкий титул для человека с очень ограниченными средствами. Он был молод, недурен собой и сумел обворожить Ленхен, а она его. Я любила видеть счастливые молодые пары; они напоминали мне нас с Альбертом. Прежде чем наш ВИЗИТ завершился, стадо ясно, что моя маленькая Ленхен будет очень несчастна, если ей придется навсегда проститься со своим представительным Христианом, — не было сомнений, что и он разделял эти чувства.
Он был не очень подходящим женихом для дочери английской королевы, поскольку у него не было надежд на наследство. Однако они были очень трогательно влюблены. А я ведь помнила, что, когда Альберт женился на мне, он тоже был очень небогат. Газеты подчеркивали это, причиняя такую боль моему любимому. И я решила, что не стану мешать их любви. Если Ленхен и Христиан могли быть счастливы вместе, пусть так и будет.
Разумеется, ничего нельзя было сделать сразу, но, когда мы уезжали из Германии, Ленхен была уже помолвлена.
Я не могла вернуться домой, не повидавшись с дядей Леопольдом. Бедный дядя Леопольд! Он превратился в ужасную пародию на красавца, которого я знала в детстве. Уже много лет прошло с тех пор, когда он казался мне самым замечательным человеком на свете; но я никогда не забывала, что он заменил мне отца. Я внимательно выслушивала его; я верила, что каждое произносимое им слово было божественным откровением. Я всегда буду любить его. Теперь он постарел и сгорбился. Физическая немощь и душевная скорбь изнурили его, говорил он. Он потерял стольких любимых им людей — Шарлотту, Луизу, а теперь и Альберта. Мы говорили о нашем горе и вместе проливали слезы, вспоминая Альберта.