И как раз тогда, когда терпение ее лопнуло, он снова вытер руки, наклонился вперед и одарил ее лучезарной улыбкой. Так, наверное, улыбается управляющий банком, отказывая клиенту в продлении кредита, решила она. Нервы ее были напряжены до предела.
– Я намерен расстроить планы своего отца. Он думает, что я, невзирая ни на что, буду вытаскивать его из любых неприятностей!
Вот уж этого она никак не ожидала – признания в намерении бросить вызов отцу, да к тому же без видимых на то причин. Она нахмурилась.
– Я что-то слышала насчет вашего разрыва с семьей в юности...
Фил посмотрел сверкающими глазами в ее вопрошающее лицо.
– Наш разрыв Леонидис Мелас предпочел не замечать. Длительные связи с путанами после смерти моей матери составили у него представление, что купить можно кого угодно, была бы подходящая цена. Я не оспариваю такого мнения, особенно когда это касается женщин, но я сам не продаюсь.
Должно быть, в юности жизнь здорово била Фила, решила Сандра, и он стал таким циником. Хорошо бы побольше узнать о нем.
Она покачала головой. Ей не хотелось отвечать на его яростный выпад.
– Вы отказываетесь сотрудничать с отцом из-за чего-то, случившегося несколько лет назад?– осторожно спросила она.
– Пятнадцать, если быть точнее. Мне тогда исполнилось семнадцать.– Его голос стал суров, но больше ничто не выдавало его волнения.– Ее звали Дженни. Она была на несколько лет старше меня, очень красивая, волнующая и пылкая в постели.– Он помолчал, вероятно вспоминая то время: презрительная улыбка скривила его губы.– Я, молодой, самонадеянный, и воображал себя страстно влюбленным. Я хотел жениться на ней – до того дня, когда застал их с отцом при обстоятельствах, исключающих малейшие сомнения в их интимной близости.
– Ох!– С губ Сандры сорвался возглас потрясения, когда она представила себе эту омерзительную сцену. Было нетрудно предположить, какие чувства испытал тогда Фил.
Не обращая внимания на ее реакцию, он холодно продолжал:
– Дженни расплакалась, а отец рассмеялся мне в лицо. Он сообщил, что она уже два года является его любовницей и что он специально заплатил ей, чтобы она, как он выразился, посвятила меня в таинства любви.
Цинично прищурившись, он всматривался в застывшее лицо Сандры.
– Отчего же вы не смеетесь? Разве эта история не забавна?
Он приглашал ее посмеяться над наивностью и мучениями молодого человека, каким он когда-то был, но она не находила в этом ничего смешного. Его душа явно до сих пор кровоточила при воспоминании об этой унизительной сцене.
Он ждал ее реакции, слегка склонив голову. Она размышляла, понимая, что ему не нужны ни жалость, ни сострадание. Инстинкт подсказал ей: даже в семнадцать лет ему чужды были сантименты, что уж говорить о сегодняшнем дне, когда время отшлифовало его характер и превратило в твердый сплав.