— Я хотел сказать, что ты здесь делаешь в такую рань?
Дрю поставил сковородку обратно на плиту, закрыл крышкой и убавил газ.
— Я принес кое-что из продуктов, — спокойно сказал он и в доказательство достал из холодильника коробку яиц. — Ты же не хочешь, чтобы твоя гостья умерла от голода?
— Я собирался зайти в магазин вечером после работы.
Дрю пожал плечами.
— Ну и зайди. Я захватил не так уж много — только чтобы приготовить завтрак.
Кэйл оглядел свою маленькую кухню — стол был завален пакетами с продуктами. Хватит накормить целую роту и еще останется! Понятно! Скоро появится Бен собственной персоной, догадался Кэйл.
Мадж подошла к буфету и взяла еще одну кружку. Налив в нее горячего кофе, она поставила ее перед Кэйлом.
В ответ он буркнул что-то нечленораздельное, зато Дрю был в приподнятом настроении — как-никак, готовит завтрак для красивой женщины!
Кэйл смотрел то на брата, то на Мадж, и вдруг до него дошло, что она оделась без посторонней помощи! Странно. Еще вчера она чуть не плакала и была вынуждена позвать медсестру, чтобы та помогла ей одеться, а сегодня не только одета, но и без умолку стрекочет! Нет, он не ревновал. Даже если Дрю приехал очень рано и помог ей одеться, он, Кэйл, не собирается поддаваться приступам ревности.
— Есть какие-нибудь неотложные дела на это утро? — спросил он беззаботным тоном, подавив нарастающее раздражение из-за присутствия Дрю.
Мадж посмотрела на Кэйла своими глазами цвета морской воды, и его пульс сразу участился.
— Простых дел, не требующих большого напряжения ума, сейчас нет. — Резкий тон, которым Мадж это произнесла, позволил ему ясно понять, что она прекрасно поняла, что творится у него в душе, и не одобряет его поведения.
Хорошо, он ревнует. Нельзя сказать, что он имел право ревновать, но после того, как Мадж его страстно целовала вчера ночью на пляже, он не мог сдержать себя.
Кстати, в один прекрасный день к Мадж вернется память, и она уйдет. Навсегда. Мадж Лярю станет одной из многих женщин, кому он пошел навстречу и помог в трудную минуту. Ни больше, ни меньше!
Именно это он и должен зарубить себе на носу и выбросить из головы соблазнительные линии ее тела и призывно полуоткрытые губы, как и ее гладкую, как атлас, кожу.
— Шутить изволите? — раздался сверху скрипучий голос.
Кэйл снял покрывало с клетки и переставил ее на полку пониже. Большая птица стала чистить перышки, время от времени поглядывая на присутствующих.
— Что б тебя, старый хрыч, — проскрипела она.
Хотя это грубое высказывание было ударом для воспитанной компании, старая птица не виновата, что научилась говорить у пьяных матросов.