— Поверь, меньше всего мне хочется тебя огорчать, детка, — с сожалением произнес Джефф. — Но факты упрямая вещь. Если ты не позаботишься о своем сарае этим летом, до следующего он может не достоять.
— Но почему вы так думаете? — воскликнула Памелла.
Джеф вздохнул.
— Не думаю, рыбка моя, а уверен. За период холодов и непогоды доски окончательно прохудятся и крыша попросту рухнет внутрь строения.
Памелла с сомнением окинула сарай взглядом. Она знала о существовании в нем отдельных проблемных участков, однако ей вовсе не казалось, что ситуация настолько плачевна, как утверждает Джефф.
— Я уж не говорю о самой крыше, — веско добавил тот. — Ее-то и следует ремонтировать в первую очередь. Сколько раз я толковал об этом мистеру Фрэнкинсу, но… Мои слова отскакивали от него как от стенки горох. — И словно чтобы усилить впечатление от сказанного, он стукнул кулаком по стене сарая, и тотчас вверху вновь что-то треснуло. Речь шла о прежнем хозяине, у которого Памелла приобрела этот коттедж.
— Мистер Фрэнкинс предупреждал меня, что сарай нуждается в ремонте, — сказала она, с опаской покосившись на крышу.
Джефф пожал плечами.
— Не мог же он отрицать очевидного. Здесь давно пора менять кровлю если не полностью, то хотя бы частично. Я видел, как во время ливня вода текла внутрь. А ведь в сарае хранится садовый инвентарь, удобрения, другие вещи. Разве это по-хозяйски — допускать, чтобы дождевая вода заливала добро?
Памелла кивнула.
— Мне приходится подставлять миски под участки, откуда капает. Беда в том, что я не всегда бываю дома, когда начинается дождь.
— О чем я тебе и говорю! — подхватил Джефф. — Впрочем, ты сама все прекрасно понимаешь.
Несколько мгновений Памелла смотрела на сарай, затем перевела взгляд на собеседника.
— Вообще-то мне не понятно, почему это сооружение должно развалиться именно после нынешней зимы. Я живу здесь уже два года и до сих пор не замечала признаков приближающегося крушения. А послушать вас, так его следует ожидать едва ли не с минуты на минуту.
Джефф поморщился, всем своим видом показывая, насколько трудно ему разговаривать с человеком, который рассуждает как неразумное дитя.
— Рыбка моя, ты кем у нас работаешь? — спросил он. И тут же ответил: — Учительницей начальных классов. Если бы мы сейчас обсуждали вопрос, как лучше противодействовать проказам наших деревенских сорванцов, я бы со всем вниманием выслушал твои советы. Но разговор-то идет совсем про другое, вот в чем закавыка! И специалистом в данном случае является кто? Правильно, плотник. То есть я. Так кто кого должен учить уму-разуму — несмотря на то что учительница ты, — я тебя или ты меня?