— Завтрашний день тебе отводится на сборы, — буднично сказала Валери, как будто в ее голове не было этих мрачных мыслей. Короткий день мерк, шоссе заливали густые мокрые сумерки. — В пятницу утренним рейсом вы вылетаете на Мальдивы. Я передам Джейкобу все инструкции.
— Кристиан звонил, — сказал Макс ни к селу ни к городу.
— Когда? — напряглась Валери.
— Когда ты уходила позвонить Филиппу. Крис настаивал, чтобы я объявился у родителей недельки через две, раз уж не соизволил приехать на торжество по поводу папиного юбилея.
— И что ты ему сказал?
— Послал его подальше с такими предложениями.
— Макс, — осторожно начала Валери, — если каким-то боком к этому причастно то, что мы заехали в дом моих родителей…
— Причастно, черт возьми! — Он не смотрел на нее, но пальцы, вцепившиеся в руль, побелели. — Все это… ненормально. Я посмотрел на нормальную жизнь. И мне не хочется портить впечатление.
— Ты видел всего лишь мою мать.
— И слышал. И чувствовал. Да брось, Валери. В вашем доме стены построены из взаимопомощи.
— Ты что, завидуешь? — догадалась она.
Макс помолчал несколько секунд.
— Ну да, завидую, — сознался он уже более спокойно. — Чертовски, глупо, пошло завидую. Я всю жизнь пытался построить такую вот идеальную семью. С родителями это не получилось, и я попытался сам. Ты видишь, что из этого выходит.
Валери сидела, боясь пошевелиться. Такие откровенные разговоры случались у нее с Максом очень редко. Раз в полгода, не чаще.
— Мои родственнички Мэдисоны вовсе не идеальны, и ты бы это быстро понял, узнав их поближе. Да, мы держимся друг друга, но многие живут иначе. А тебе грех роптать на судьбу. У тебя есть Адриан, и Шеррил есть, просто вы, наверное, отдалились друг от друга. — Валери следовало откусить бы себе язык за эту ложь, но она знала, что именно сейчас Макс хочет от нее услышать. — Сейчас вы слетаете вместе на острова, и все будет лучше прежнего.
— Надеюсь, — хмыкнул Макс, и Валери заметила, что пальцы его слегка расслабились. Крепкие мужские пальцы на руле большой машины. Валери заставила себя не смотреть. — Потому что с родителями этот номер не прошел бы.
— Ты просто перестань считать себя виноватым перед ними.
— Разве я считаю?
— Да, Макс.
— Тогда ты знаешь меня лучше, чем я сам. — Он снова выдержал паузу, потом продолжил тихо: — В детстве я все это ненавидел. Выматывающие душу дни, недели молчания, если я что-то сделал не так. Меня наказывали тем, что не говорили со мной. Молчал отец, мать, даже прислуга. Этим мне давали понять: стоит тебе ошибиться, и никто с тобой не будет общаться. Ты проклят, ты навсегда заклеймен. — Макс хмыкнул. — Ну и, когда я решил стать актером, меня заклеймили навсегда. Ведь быть актером — значит быть шутом, позорить благородное имя Эвершедов. Я сказал, что предпочитаю быть шутом, а не зомби. Несколько лет жрал убогие продукты быстрого приготовления, но все-таки выкарабкался. Только Кристиан со мной и общается из всей нашей… высокомерной семейки. Но и ему не миновать террора, если отец об этом узнает.