Она взялась за трубку и предупреждающе взглянула на него.
— Если Бернис скажет, что она эвакуирует людей, ничто меня не остановит.
— Я понял.
Элизабет набрала номер дома Маккензи.
— Линия занята, — сказала она расстроенно, вешая трубку. — Может, Бернис пытается дозвониться мне.
— Подождем. — Он сел рядом. Элизабет подумала, не отодвинуться ли ей, но тут же мысленно одернула себя. Чувствуя беспокойство, она взглянула на часы, потом на свое платье, слишком откровенно выставлявшее напоказ ее ноги, и стала осторожно расправлять подол, пытаясь прикрыть колени.
Макс спокойным голосом предложил:
— А почему бы тебе не переодеться? Я покараулю телефон, а ты подготовишься к отъезду.
— Ты не будешь возражать?
— Ответить на телефонный звонок — нет, против твоего отъезда — да.
Макс наклонился вперед. Упершись локтями в колени, он сплел длинные пальцы рук и опустил на них голову. Белые манжеты эффектно оттеняли его загорелую кожу. Нет, на это невозможно было взирать бесстрастно!
Элизабет закрыла глаза и слегка надавила пальцами на переносицу, снова пытаясь прогнать навязчивые воспоминания о том, как они когда-то предавались любви.
— Голова болит? — спросил Макс.
— Немного. — А что еще она могла сказать?
Он провел рукой по ее обнаженной спине и нежно взял за плечо. Как приятно, подумала Элизабет, но расслабляться никак нельзя.
— Слишком много событий за день, ты устала, — сказал он, ласково поглаживая пальцем ее шею. Элизабет попыталась улыбнуться, но вместо этого сонно зевнула.
— Помню, как я мучилась ночами с Энни, когда она была еще совсем крошкой. Она предпочитала спать днем, а ночью устраивала концерты…
— Ты просто создана для материнства.
— Больше, чем для всего остального. — На ее глаза навернулись слезы. Она и в самом деле очень устала, вот нервы и не выдержали. Элизабет вдруг отчаянно захотелось выговориться. — Это самая прекрасная любовь, не требующая ничего взамен. Ничто не в силах ее разрушить. Она здесь, в моем сердце.
— Я тебе завидую.
— Не надо. Просто скажи, что рад за меня.
Макс приподнял ее голову за подбородок и сказал:
— Я и в самом деле рад за тебя.
От тихого голоса у нее все перевернулось внутри. По щеке скатилась слеза. Элизабет хотела ее вытереть, но Макс взял ее руку и поцеловал в ладонь. Она слышала его прерывистое дыхание.
Элизабет сознавала, что снова ходит по краю пропасти. Сердце было готово вырваться из груди. Элизабет знала, что он сейчас сделает: будет целовать ее до тех пор, пока не уничтожит в ней последние остатки здравого смысла, — как тогда.
Она едва смогла прошептать: