— На помощь Таганрогу подошел контр-адмирал Белоусов с дивизионом канонерок. Корабли «Красный Дон» и «Серафимович». Кроме этого, мы располагаем дивизионом катеров под командованием старшего лейтенанта Богословского и катерами-«охотниками» Севастопольского морского училища. Таким образом...
Дверь кабинета неожиданно распахнулась. Командир Красной Армии с двумя шпалами в петлицах подошел к секретарю горкома и, вручив ему небольшой пакет, вышел. Решетняк привычным движением надорвал конверт, извлек из него лист бумаги и после непродолжительной паузы сказал:
— Командующий обещает удерживать оборону в течение нескольких дней. Быть может, мы и хлеб из порта успели бы вывезти?
— Вряд ли, — ответил Ягупьев, — его там столько, что при наших транспортных возможностях и за месяц всего не отправишь.
— Кто руководит раздачей хлеба населению? — спросил Богданов.
— Этим занимается Морозов. — Ягупьев задумался и неожиданно добавил: — А может, действительно начнем вывозку хлеба? Раздать-то его всегда успеем...
— Действуйте, Григорий Иванович! — Богданов одобрительно кивнул.
Ягупьев вышел из кабинета, попросил секретаршу разыскать в порту Николая Морозова и срочно вызвать его в горком партии.
В приемную торопливо вошел начальник таганрогской милиции.
— Почему вы здесь? Что с эшелоном? — вскинув брови, спросил Ягупьев.
— Дорога на Ростов отрезана. В Вареновке немцы. Эшелон задним ходом пригнали обратно.
Через час, спускаясь по лестнице к выходу, Ягупьев столкнулся с Николаем Морозовым.
— Здравствуйте, Григорий Иванович! Вы меня вызывали?
— Вызывал, вызывал. Иди-ка сюда. — Ягупьев взял Морозова под руку и повел наверх.
Путь им преградил Решетняк.
— Фронт прорван, — сдерживая волнение, произнес он. — Через несколько часов гитлеровцы будут в городе. Работники горкома эвакуируются по утвержденному плану. Так что не теряйте времени.
Они молча взглянули друг на друга. Все трое любили Таганрог — здесь прошла их жизнь. Слова о том, что немцы скоро будут в Таганроге, для каждого из троих звучали одинаково: родной их город, вверенный им Советской властью, будет под сапогом врага. Эта мысль отозвалась в сердце каждого щемящей тоской. Лицо Решетняка выглядело сумрачным и усталым, Ягупьев хмуро сдвинул брови, Морозов был бледен.
Они знали, что теперь им понадобится все их мужество, чтобы принять быстрое и верное решение.
Решетняк пожал руки Ягупьеву и Морозову и усталой походкой направился к выходу.
— Григорий Иванович! Разрешите остаться в городе для подпольной работы, — сказал Морозов, глядя в упор на Ягупьева. — Я же здесь всех знаю...