Но вдруг я почувствовал, что они уже появляются, что они уже созданы, и это было как шок, как удар, и с этого мига мой рот превратился в рупор фонографа, я еще говорил, но то, что во мне говорило голосом, напоминавшим мой, было уже чуждо мне, и существовало само по себе. Они, вновь созданные, были близко, совсем рядом, все мое существо трепетало от страха, но говорящий механическим голосом монумент - это тоже был "я", и я был не в силах остановить поток лживых, мне не принадлежащих слов, ни сойти с места, ни даже взглядом сказать, намекнуть Агате, что я уничтожен, парализован, заморожен вихрем страха, пронесшимся в моей душе.
Они вышли из-за тумана кустов вдруг, высокие, узкобедрые, затянутые в невообразимую зеленую кожу брюк и курток, с зелеными же волосами, стоящими торчком, как иглы у ежа. Синхронно двигаясь, как марионетки или две части одного механизма, они все же в первое мгновение показались мне двумя гигантскими кузнечиками, но нет, это все же были люди, две девушки, безучастно-холодные, недоделанные люди, оболочки, ожившие формы, посланцы в намек на нечто, которое вскоре должно было раскрыться передо мной.
Теперь же, когда появились эти две тоскливо-зеленые посланницы неведомой пока еще будущей моей Судьбы, я вдруг впервые почувствовал, что не хочу никуда уходить от нее, я хотел остаться подле нее и мысленно искал в ней поддержку, ощущение было такое, будто сейчас я навсегда потеряю еще одну частичку себя, еще что-то, что связывало меня сегодняшнего со мной вчерашним, и, потеряв это нечто, я чуть больше стану собой завтрашним.
Я хотел взять мою Агату за руку, тщетно пытаясь заглянуть ей в глаза, но она уже отгородилась от меня, и движение моей руки замерло на полпути, глаза сами ушли в сторону, невидящим взглядом скользя по зелени природы.
- Одинокий ждет, - нетерпеливо поторопила меня одна из пары "кузнечиков".
- Пора. Иди, я буду ждать...- Агата не договорила фразу, но слово "вечно" само проявляло себя в ее интонации, как в рисунке мастера мы легко читаем недосказанные черты. И еще я вдруг заметил, что она сказала это внешне совершенно спокойно, изменив своей манере, скрыв свое волнение, подразумевая его только смыслом произнесенной фразы.