Прогулка, да еще верхом!.. нет, только там, в тиши кабинета можно прийти в себя. Восхитительный обед, правда, с непривычки несколько тяжеловатый... впрочем, в этом некого винить, кроме самого себя, но все было так вкусно...
Там, в глубине комнаты, книжный шкаф, сквозь пыльные стекла которого видны корешки старинных книг с потемневшими от времени тиснениями, прихотливо выписанными латинскими буквами.
Hо плану моему не дано было осуществиться сразу. Сначала была прогулка на лошадях, ужин на террасе, спускающейся в парк, томно-тягучая душная бессонная ночь и еще один день с прогулками, объятиями, беседой, едой или пиршеством, как вам угодно, верховой ездой, невинными забавами новой ночи, и еще день или два, время будто бы растворилось в однообразии, перестало существовать вовсе. Вчера-Сегодня-Завтра из вечных истин превратилось в забавную игру слов шута или цветастую фразу бродячего актера в пьесе из жизни рыцарей и светских дам, разыгрываемой при свете факелов и повествующей о волшебных замках, подвигах во имя дам сердца, рыцарском кодексе чести...
Hо я не поддамся искусу легкой лжи упрощения, нет, все дни были разны, как и ночи, то с грустной меланхоличной музыкой заезжих гитаристов, то с грозой и адскими молниями, то с весельем шуток, толпами гостей, цыганским пением и фейерверком, то выспаренно-изящные беседы на нескольких языках, пересыпаемые старой латынью с игрой на клавесине и фокусами в перерывах для отдохновения от серьезных споров, то пальба из пушек и ровные ряды потешных рот солдат в мундирах и высоких шапках, четко бьющих шаг под грохот и рев духового оркестра... всего не вспомнить и не пересказать, как не вспомнить причудливые фигуры, видимые в круглый глазок вращающегося калейдоскопа.
И вот теперь я снова в этой зале... крадучись, будто бы я - не я, а пробравшийся в особняк ловкий вор, подхожу к книжному шкафу...
Глава II
Дверца без скрипа неожиданно легко открывается, пробегая глазами по рядам, ищу знакомый корешок, беру наугад, открываю... точно, она. Быстро захлопываю старинную книгу и так же крадучись направляюсь к кушетке, стоящей напротив картины.
Глаза обнаженной женщины смотрят на меня с мольбой, нет, скорее она разыгрывает гнев, пухлые губки, в изломе которых прячется улыбка, выдают ее, да, она скорее заманивает в ловушку, чем отталкивает.