Ее не проведешь. Люди, особенно женщины, живущие в одиночестве, не открывают двери незнакомцам. Она давно живет в глуши и не совершит подобной глупости. С наступлением темноты, умные люди сидят по домам за хорошо запертыми дверями. Ночью хозяйничают ночные существа, исчезают лодки, автомобили, а из болотной травы и водорослей неожиданно поднимаются раздувшиеся трупы. Нет, она не откроет дверь навстречу явной опасности.
Мужчина в тяжелых сапогах переступил с ноги на ногу, доски заскрипели, и снова Сара услышала детский голос:
— …сейчас очень больно.
Эти слова вызвали новый град ударов по двери. Сару передернуло, но не столько от ударов, сколько от старой раны, которую разбередил тонкий голосок.
Придерживая ногой дверь, она чуть-чуть приоткрыла ее, не сняв цепочку, не выпустив биту из рук, и выглянула в ночь.
Порыв ветра, насыщенного болотистой сыростью и тайнами, ворвался в щель.
Сердитые глаза уставились на нее с заросшего бородой лица. Такое лицо — ночной кошмар любой женщины.
Сара попыталась захлопнуть дверь, но мужчина обхватил край ладонью. Его глаза сверкали в желтом свете, говоря ей яснее любых слов, что никакая цепочка его не остановит.
Сара прижала дверь плечом.
У нас закрыто! Уходите. Сегодня ночью никакой рыбной ловли! Я сказала, база закрыта!
Она подняла биту — слабую угрозу против его силы — и толкнула дверь, надавив на нее бедром.
Дура, какая же она дура! В песке под деревьями стоял накренившийся ржавый грузовичок. В неожиданно застывшей ночи, Сара теперь видела и слышала все с пугающей ясностью: сильные пальцы мужчины с подстриженными ногтями, маленькую фигурку рядом с ним, прерывистое дыхание, вырывающееся из ее груди, все отпечаталось в мозгу.
Постойте, послушайте минутку, — нетерпеливо сказал мужчина, не отпуская дверь.
Что вам нужно? Уже поздно. Приходите завтра.
Слова давались ей с трудом.
Мужчина отпустил дверь и убрал руку.
Мой… мальчик, ему нужен туалет.
Туалет? Он может сходить в кустах.
Он болен, — ответил мужчина, не отрывая от нее светло-коричневых глаз, и положил руку на голову мальчика, привлекая к нему внимание.
Нечесаный и грязный, с заостренными чертами лица — ребенка нельзя было назвать симпатичным. Ярко-синие глаза оценивали Сару с недетской мудростью и настороженностью. Он вместе с мужчиной нетерпеливо ждал ее решения.
Мальчик — сколько ему лет? пять, может, шесть? — не искал защиты у отца, не казался связанным с ним. Сара придвинулась, чтобы получше рассмотреть их обоих. Рука мужчины скользнула к шее мальчика и осталась там.
Сара снова посмотрела в странные бледные глаза мужчины, пытаясь принять решение. Карие глаза должны бы быть теплыми, добрыми. Эти же глаза, сверкая силой и холодом, судили ее, выносили приговор. И еще что-то мерцало в них — что-то, чего она не могла понять.