Она ободрала обои в столовой, и Николас надрывался от смеха под хлопьями засохшего клея и штукатурки. Он отрывал длинные полосы обоев и бегал, держа их над головой.
Сара не могла есть.
По ночам она спускалась в кухню и грела молоко. Все, что она получила за свои старания, — сожженные кастрюли. Она не могла понять, чего хочет.
Не могла понять Джейка. Почему он решил, что имеет право играть их жизнями? Неужели он не догадывался, какую ужасную машину привел в движение?
Вопросы поднимали ее с постели и вели в кухню, потом — обратно. Она не могла заснуть. Она не могла простить.
Джейк непрерывно следил за Сарой, как она следила за ним, но лицо его оставалось непроницаемым. Она чувствовала присутствие Джейка, как бы тихо он ни появлялся. Ни к чему привязывать к нему колокольчик. Все ее нервные окончания оживали, стоило ему оказаться рядом.
В тот день Сара строила с Николасом лодочки из листьев, чтобы пускать их в лужах у дороги, а Джейк воспользовался солнечным днем, чтобы покрасить крыльцо. Шорох его кисти по старому дереву смешивался со щебетом Николаса.
Она взяла еще один маленький листок и прутиком прикрепила его к большому листу.
— Вот, Николас. Посмотри, будет ли он плавать.
Она коснулась его шейки, такой хрупкой.
Он скатился с крыльца, вскочил и побежал длинными петлями к дороге, к самой большой луже. Сара улыбнулась.
Она вышла на крыльцо и застала Джейка врасплох. Кисть замерла в его руке, белые капли закапали на пол.
Одиночество, обнаженное желание, которые всегда так трогали ее, светились во взгляде. Снова он был диким волком, боявшимся подойти к огню, и сердце молодой женщины на мгновение смягчилось. Затем она заметила скомканный лист в своей руке. Может, пойти к Николасу?
Она никогда не думала о нем как о Робби. Робби был младенцем, призраком ее снов. Николас, с его неуемной энергией, был ее сыном. Ребенок теперь будет для нее только Николасом, не Робби. Она выпрямилась. Деревянные ступеньки скрипнули.
Джейк провел кистью по краю банки с краской.
Сара, я собираюсь сказать Николасу сегодня. Ты хочешь быть со мной?
Хочет ли она? Как будет легче Николасу?
Я должна подумать об этом.
Она провела подошвой кроссовки по краю ступеньки.
Ты скажешь мне кое-что, Джейк?
Хорошо.
Она посмотрела ему в глаза, чтобы видеть реакцию.
Если бы ты смог все начать сначала, поступил бы ты иначе?
Ее боль и сомнение требовали ответа на этот вопрос.
Джейк окунул кисть в густую краску, похлопал по краю банки, потом ответил.
Нет.
Понимаю.
Его ответ причинил больше боли, чем она ожидала.
Джейк бросил кисть в банку. Краска брызнула на джинсы.