Все это походило на скачки с препятствиями, ибо летчики по горькому опыту знали, что полковник Кэткарт может в любое время еще раз увеличить норму вылетов. И им не оставалось ничего другого, как ждать. Только Заморыш Джо, отлетав положенное, умел найти себе занятие. С фотоаппаратом в руках он усаживался в первом ряду на каждом представлении ОСКОВ и нацеливал объектив под юбку желтоволосой певице в усыпанном блестками платье. Снимки у него никогда не получались.
Полковник Карджилл, напористый, розовощекий человек, был личным порученцем генерала Пеккема. До войны он работал агентом по сбыту и зарекомендовал себя как расторопный, беспощадный и агрессивный делец. Он был очень скверным агентом. До того скверным, что за ним гонялись фирмы, желавшие потерпеть убытки, чтобы платить поменьше налогов. Во всем цивилизованном мире, от Баттери-парка до Фултон-стрит, он пользовался репутацией надежного человека, на которого можно положиться, если нужно быстро списать налоги. Он брал дорого, поскольку частенько не так-то легко было довести фирму до полного краха: ведь ему приходилось браться за дело, когда фирма процветала, и вести ее к разорению, а это иногда оказывалось не таким уж простым делом, особенно при наличии влиятельных доброжелателей в Вашингтоне. Требовались месяцы напряженной работы для тщательной разработки порочных в своей основе планов. Человек путал, дезорганизовывал, делал просчеты и просмотры всего и вся, распахивал все шлюзы для утечки денег, и в тот момент, когда он считал, что дело сделано, правительство подбрасывало фирме озеро, или лес, или нефтеносный район, и все шло насмарку. Но даже при таких помехах на Карджилла можно было положиться, если требовалось разорить дотла самое преуспевающее предприятие. Этот человек достиг всего в жизни своими руками, он был кузнецом собственных несчастий и за отсутствие успехов мог благодарить только самого себя.
— Господа! — так начал полковник Карджилл свое выступление в эскадрилье Йоссариана. Он говорил, старательно, выдерживая паузы между словами.
— Вы — американские офицеры. Ни в одной другой армии мира офицеры не могут сказать о себе ничего подобного. Поразмыслите над этим.
Сержант Найт поразмыслил и вежливо сообщил полковнику Карджиллу, что ведь он обращается-то к рядовому и сержантскому составу, а офицеры дожидаются его на другом конце лагеря. Полковник Карджилл горячо поблагодарил Найта и зашагал через весь лагерь, излучая самодовольство.
— Господа! — начал он, обращаясь к офицерам и старательно выдерживая паузы между словами. — Вы — американские офицеры. Ни в одной другой армии мира офицеры не могут сказать о себе ничего подобного. Поразмыслите над этим.