— А отец Марка давно умер?
— Жив-здоров. В Париже живет.
— В Париже?..
— Да. Мари не захотела там жить, а он — здесь. Они быстро развелись. Ей вообще не надо было выходить замуж за Дени! Ясно было как день с самого начала. Но она, говорю же, всегда все по-своему! Никто не указ!
— Моя мать точно такая же. Всегда права только она одна.
— Едете ее проведать?
Я почувствовала прежний испытующий взгляд и покивала как можно безмятежнее.
— Да. Я не была дома два года. Сейчас вот появилась такая возможность.
— Моя жена читала, что вы ждете ребенка. Поздравляю!
— Нет. — Я усмехнулась. — Вовсе нет.
— Правда? — Тот же взгляд повторился. — Интриги?
— Да бросьте! Все гораздо проще. Я действительно хочу детей, но не объявлять же мне во всеуслышание, что сначала мне нужно хорошенько подлечиться, — уверенно соврала я, сожалея, что сболтнула лишнее. — На всякий случай: мне тридцать пять.
— Ха! Логично. Понимаю!
— Только никому не говорите, ладно?
— Хорошо. Нем как карп.
Словно в подтверждение своих слов Бетрав молчал всю оставшуюся дорогу, разве что на въезде в Альбуа попросил показывать ему путь до моего дома.
Глава 10,
в которой дом родной
В сгустившихся дождливых сумерках он выглядел еще неприветливее, чем обычно. Мокрые голые плети тщедушного винограда на стенах, вытоптанный палисадник, брошенная, кажется, еще во времена моего детства железная лейка. Покосившаяся дождевая труба, нацеленная мимо водостока. Тускло светилось лишь окошко на втором этаже.
Я выбралась из машины. Дождь почти перестал — в воздухе просто висела липко-влажная сырость. Бетрав нагрузился моими сумками, отволок их к порогу. Вернувшись, подхватил меня под руку, помогая идти, и тихо предложил попрощаться.
— Не хотелось бы напугать вашу маму униформой вместо радости встречи. Завтра пригоню вашу машину, а за это время вы уже расскажете ей все ваши приключения.
— Вы так добры и деликатны. Огромное вам спасибо!
— Не за что. До завтра, мадам Дакор-Омье! — Бетрав молодцевато приложил руку к фуражке.
— До завтра!
Я дождалась, пока его служебная машина скроется из виду, и позвонила. Помедлила, прислушиваясь, и позвонила еще раз. Из дома по-прежнему не доносилось никаких звуков. Поползли нехорошие предчувствия, и я подумала, что рановато отпустила Бетрава. Позвонила снова и наконец с облегчением услышала, как наверху открывается окно и даже болтовню работающего телевизора.
Я подняла голову.
В окне появилась мама и, зевая, заспанно сказала:
— Ну наконец-то! У тебя ключи есть?
— Вроде брала с собой. Сейчас открою. — Я стала рыться в сумке. — Если ты, конечно, в очередной раз не поменяла замок. Ты же вечно ключи теряешь.