— Теперь и на сражение не поглядишь, — посетовал Федорцов. Я служил в его взводе. — Только послушать и получится.
Мы простояли около получаса, когда раздались звуки начинающего боя. Первыми, как сообщил мне поручик, «заговорили» 16-фунтовые «единороги» и 12-фунтовые орудия, посылавшие ядра на расстояние в тысячу с лишним шагов. Англичане ответили тем же, правда, огонь они вели куда менее интенсивный, ведь пушек у хоупова экспедиционного корпуса было гораздо меньше. Не успели затихнуть отзвуки первых залпов, как ударили барабаны.
— Двинулись британцы, — откомментировал поручик Федорцов. — Можно по брегету время засекать, через восемь минут дадут залп по нашим.
— Эх, были бы мы там. — Я до хруста сжал пальцы на рукояти шпаги.
— Не бойся, Серёжа, — уже серьёзно произнёс поручик Федорцов, — войн на наш век хватит. С лихвой.
Личного хронометра у меня, конечно, не было, однако прошло меньше десяти минут — и британцы дали залп. Рявкнули «Браун Бессы» калибра семь с половиной линии, моего воображения тогда ещё не хватало, чтобы представить, как свинцовые шарики косят солдат, и может оно и к лучшему. Им тут же ответили наши семилинейные мушкеты. А следом грянуло родное «Ура!», ему ответило «Британия!».
— В штыки сошлись! — сказал Федорцов. — Пошла потеха!
В тот день я впервые услышал кошмарный вой, который висит над полем боя от самого начала до конца. В нём сливаются залпы мушкетов и пушек, крики идущих в атаку солдат, стоны раненных. Иные «любители музыки» зовут его симфонией битвы или как-то в этом духе, правда, такие, как правило, избегают самих битв.
— Вашбродь, дозвольте обратиться, — полуобернулся ко мне старший унтер-офицер.
— Что у тебя, Ермолаев? — спросил я у него.
— Скачет к нам кто-то, — не очень-то по уставу доложил старший унтер.
— С чего ты это взял? — удивился я.
— А вы руку к земле приложите, вашбродь, — ответил Ермолаев, — сразу кожей почуете.
— Вот она, крестьянская смекалка, — усмехнулся на это Федорцов и тут же скомандовал: — Взвод, к бою! Мушкеты зарядить!
— Заряжай мушкеты! — закричали унтера.
Шесть десятков человек принялись сноровисто приводить оружие в боевую готовность.
— Примкнуть штыки! — скомандовал Федорцов, когда мушкеты были заряжены. — Первая шеренга, на колено!
— Штыки примкнуть! — подхватили унтера. — Первая шеренга, на колено!
— Господин поручик, — по совету старших офицеров я при солдатах никогда не допускал фамильярности, — быть может, стоит послать человека к капитану Губанову.
— У него солдаты не хуже, Серёжа, — покачал головой Федорцов. — Капитан, держу пари, уже знает о кавалеристах, скачущих к нам. Раз не было приказа строиться в каре, значит, так надо.