Он с нежностью посмотрел на Монику. Какая она отважная!
Зак подошел и встал у нее за спиной. Ему хотелось прижать ее к себе и сказать ей, что она не одна. Но что-то заставило его вместо этого засунуть руки в карманы.
— Во-первых, как случилось, что она оказалась с ним? — спросил он, откашлявшись. — И, во-вторых, как вы узнали о его планах?
Глаза Моники напоминали озера, наполненные отчаянием. Она выглядела изнуренной и беспомощной, но Заку она казалась прекраснее всех на свете.
Наступила полная темнота. Узенький серп луны висел низко над горизонтом. Моника вздрогнула и поежилась. Он слегка дотронулся рукой до ее плеча.
— Вы замерзли. Пойдемте в дом.
— Нет. — Моника помотала головой. — У меня все в порядке.
Хотя Зак и сомневался в этом, настаивать он не стал. Вместо этого обнял ее за плечи и повел к скамейке у стены. Они сели.
— Можете рассказать мне остальное? Но если не хотите, — поспешно добавил он, — то не надо.
— Я расскажу. — Моника поняла, что должна ему во всем признаться.
Она перевела дыхание.
— Ричард имеет право видеться с Ники по решению суда. Я являюсь главным опекуном, но он получил разрешение видеться с ней несколько раз в год.
Предвидя вопрос Зака, она пояснила:
— Понимаете, я никогда никому не рассказывала о… о его вспыльчивости, никогда не выдвигала никаких обвинений. — Она плотно сжала губы, сожалея о своей былой наивности. — После развода Ричард переехал в Спокан и надолго оставил нас в покое. Как я была этому рада! Все шло очень хорошо. Ники чувствовала себя отлично. Мне казалось, она стала поправляться. И вот вдруг Ричард захотел, чтобы дочь приехала в Спокан. Я пыталась возразить, но… — Моника беспомощно развела руками. — Закон был на его стороне, и поэтому он просто приехал и забрал ее. Он сказал, что на три недели. — Вспоминая об этом, она сжала руки в кулаки. — Где-то в середине второй недели я получила факс в несколько страниц. Это были копии документов о принудительном помещении Николь в психбольницу. В анонимном сопроводительном письме мне сообщали адрес няни, у которой находилась Николь. Следующим же самолетом я вылетела в Спокан.
— Это черт знает что! — возмущенно воскликнул Зак. Он взглянул на собеседницу. Моника откинула голову назад, глаза ее снова были закрыты. — Вы можете ничего больше не рассказывать, — тихо сказал он ей.
Моника вздохнула.
— А больше нечего рассказывать. Я тогда ничего не соображала. Эта няня… — Моника запнулась. Она вспоминала, с какой яростью она набросилась на женщину, которая этого не заслужила. Единственная ее вина была в том, что она делала свою работу. — Я… я… заперла ее в ванной.