В общем, Алёна завела собственные нехорошие знакомства. И на собственной шкуре поняла, что означает это словосочетание. С одними она играла в карты, другим помогала оценивать старинные вещицы, благо бабушкина выучка и кругозор позволяли. Подонков хватало и среди тех, и среди других, но она была слишком уверена в себе, чтобы поджимать хвост. С ее-то умом – и нарваться на неприятности? Нонсенс! Да и везло ей поначалу. Дуре.
Потом она вдруг проиграла. Дело почти невероятное, если в приличном кругу, потому как игры она предпочитала сложные, где от чистого везения мало что зависит. Другое дело – круг неприличный. Ни аналитический дар, ни лучшая в мире память не спасут от банального шулерства. А потом у нее пропала одна антикварная поделочка, оставленная для более пристального изучения. Ясно ведь, что увели, но не докажешь, а оплачивать пропажу пришлось ей. Она зачастила на другую сторону, отлично понимая, что отчаянно рискует. Рискует и на той стороне, и на этой, ведь диковины из иномирья как две капли воды напоминали подлинные раритеты различных, весьма давних, европейских эпох. Заметьте, в идеальной сохранности! Неудивительно, что каждая сбываемая вещица вызывала огромный и не всегда здоровый интерес. Неприятности посыпались, как горошины из прорванного мешка – сперва по одной, потом ручейком. Наконец случилось неизбежное – мешок расползся, и Алёну накрыло с головой. Выбиватели долгов перешли от разговоров к энергичным действиям, а главный покупатель, приличнейший с виду антиквар, вдруг решил, что Алёна должна отдать ему весь бизнес с таинственным поставщиком, сама же смирнехонько удалиться. Ее прессовали с обеих сторон, пасли, несколько раз едва не похитили, уроды! И как ей удавалось улизнуть? Чудо, не иначе.
Ах, до чего не хочется снова идти на другую сторону! В последний раз, памятный пролитым кофе, порванными бусами и скандалом на рынке, она едва не спалилась. Да и непонятное там что-то творится, непонятное и опасное: утюг этот агрессивный, взбесившаяся шкатулка... А пересохшее озеро! Как вспомнишь, так мороз по коже. В общем, нельзя туда соваться, нельзя. Но что еще остается? Ее загнали в угол, срочно нужны деньги, и много. И еще передохнуть, пересидеть... Уж там-то ее точно не достанут!
Алёна ускорила шаг. Она нутром чувствовала слежку. Точнее, не нутром, а лопатками: между них ввинчивался чей-то неотступный взгляд, и пот мерзко полз по коже. Наверное, у нее развивается мания преследования. Скоро она окончательно свихнется и остаток жизни будет тешить санитарок историями о нравах несуществующего мира.