На обед была рисовая каша с постным маслом и компот. Он съел кашу, свою порцию компота отдал дочери и принялся за пиво. Уже давно Лида и нянюшка ушли из-за стола, а он все сидел в дымном чаду, пил, и курил, и хмелел и от пива, и от папирос...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Посреди улицы стояли дроги с машинными частями для буровых скважин. Мохнатые битюги-тяжеловозы со взмыленными боками, в соломенных широкополых "амазонках", отдыхали в просторной подворотне. Дрогали сидели тут же, в тени, на холодных каменных плитах и в ожидании, когда спадет полуденный зной, играли в орлянку.
Богомолов с дочерью обошли покинутые хозяевами дроги, пересекли наискосок набережную и пошли бульваром.
- Пахнет нефтью, - сказал Богомолов. - Откуда здесь нефть?
- Какие-то машины на дрогах. Наверное, на бухту везут, - сказала Лида.
Бульвар был накален и пустынен, как и набережная. Под акацией, высунув голову в яркой тюбетейке, сидел мальчишка с белым ведерком. Увидев долгожданных прохожих, он крикнул: "Ширин су, соук су!"* И, словно испугавшись своего хриплого и неестественного голоса, скрылся за деревьями.
_______________
* "Сладкая вода, холодная вода!"
- Кругом ни единой души - такая жара.
- Очень даже хорошо. В толпе я теряюсь, а так, один, - город могу обойти. Помню все... Сейчас, Лидочка, мы проходим мимо стоянки парусников. Дальше пристань и купальни. Догадываюсь, что на крыше купальни ни одна красавица не загорает.
- У тебя такая память, папа!
Павел Николаевич остановился. Лида прошла вперед, обернулась. Отец, закинув назад голову и придерживая рукой панаму, устремил невидящие глаза в безоблачное дымчатое небо.
Лида, исподлобья наблюдавшая за отцовским лицом, видела, как оно, просветлевшее утром, опять становится мрачным, скованным.
Она нагнула ветку акации, потрясла ее. Потом провела по ветке зажатой между пальцами золотой десятирублевкой. Листья разлетелись во все стороны.
- Я ничего не вижу, - поникнув головой, безнадежным голосом сказал Богомолов и измятой панамой коснулся потного лба. - Я посижу здесь, Лида. Ты иди одна на биржу. Просто хочу побыть один. Разменяй десятку и приходи. Я буду ждать тебя.
- Па-па!..
Она взяла отца под руку и почти насильно повела.
- Очень печет, Лида. Может, сыщешь тень?
- Солнце в зените, папа... В такую жару хорошо бы выехать из города. Жаль, что осталась последняя десятка. - Она разжала ладонь, подкинула в руке золотой.
- Жаль, конечно...
Лето в этом году выдалось на редкость жаркое. Бывали дни, когда температура воздуха доходила до сорока градусов. Большинство жителей города еще в середине мая разъехалось по дачам - в Бузовны, Мардакяны, Шувеляны, в высокогорные местности, старейшие города Азербайджана Шемаху, Шушу, Гянджу. И улицы Баку, за исключением центра города Барятинской, Ольгинской и Торговой, были пустынны.