На болотах было темно. В море где-то далеко-далеко мигал огонек маяка, еще дальше - мерцали огни на острове Нарген.
- Что же там может быть? Ну, брат, озадачил ты меня. - Киров вылез, машину велел поставить в сторону, подошел к тартальщику. - Как тебя звать?
- Зейнал.
- Вот тебе, Зейнал, моя рука. За нефтью я готов идти на край света.
- Сергей Мироныч, вы серьезно? - спросил Алекпер-заде.
- Какие тут могут быть сомнения! Он рабочий, я ему верю. Он действительно знает что-то ценное.
Шофер выключил фары, и они оказались в кромешной тьме.
Зейнал засветил "летучую мышь", и все трое, взявшись за руки, зашагали по болоту. По одну сторону от Кирова шел тартальщик, освещая дорогу, по другую - Алекпер-заде, подозрительно вглядываясь в темень, теряясь в догадках и сомнениях.
Позади шел шофер.
Эти болота "новой площади" Биби-Эйбатской бухты имели богатую историю, многими теперь забытую. А когда-то они были многолюдны, тысячи рабочих работали здесь, по берегу в блестящих экипажах разъезжали арендаторы, строя планы строительства будущих нефтепромыслов.
Еще на заре развития нефтяного дела в Баку геологи, исследовав берег Биби-Эйбата, утверждали, что на дне Каспийского моря должна быть нефть. Нефтепромышленники об этом и сами догадывались. Даже небольшая береговая полоса дала им фонтаны, в течение нескольких лет сделавшие их миллионерами. Ясно было, что нефтеносные пласты далеко простираются и по дну моря. Но промыслы давали нефть с избытком, лишнюю нефть все равно некуда было девать, и потому на море никто не обращал внимания.
Но вот к концу прошлого столетия добыча нефти на промыслах резко понизилась, буровые одна за другой стали выбывать из строя. С расцветом же промышленности в России спрос на нефть с каждым днем возрастал. Нефтепромышленники взволновались: берег Биби-Эйбата весь был пробурен и изведан, идти дальше было некуда. И тогда в министерство земледелия и государственных имуществ полетели ходатайства о разрешении начать в бухте разведку и добычу нефти.
Правительство, поняв, что началась новая нефтяная лихорадка, сулящая немалые выгоды казне, разрешило вопрос с бухтой. Площадь, предназначенная под засыпку, была определена в триста десятин; она разбивалась на семьдесят пять участков, по четыре десятины в каждом, и любой промышленник на свой риск и страх за сто десять тысяч рублей мог арендовать такой участок.
Бухту разобрали двадцать пять арендаторов: нефтепромышленники, министры, сановники, члены царской фамилии, крупные богачи. Они избрали "исполнительный комитет", который должен был ведать работами в бухте, объявили международный конкурс на составление проекта засыпки. И после этого в течение семи лет между арендаторами шла скрытая борьба за нефтяные участки, но фактически никакой работы по засыпке бухты не производилось. К сроку первого взноса началась бойкая перепродажа и скупка участков: они переходили из рук в руки, снова возвращались к прежним владельцам, пока наиболее богатые из них не поглотили "мелочь" и осталось всего-навсего десять арендаторов, хозяев бухты, в числе их автор проекта засыпки немец-инженер Людвиг Гюнтер и нынешний главный геолог Азнефти - Балабек Ахундов.