Сел на табуретку, предварительно пройдясь по ней рукой — грязная, да, Она и без него знает.
— Страшного ничего я не вижу, но бронхит хороший такой. Я запишу, какие лекарства… Принимайте их вместо пива.
В его улыбке Она, как ни искала, не нашла ни капельки, ни крошечки осуждения, и поэтому улыбнулась тоже. В первый раз за сколько времени? Не, не вспомнить. Спросила:
— Чаю хотите?
— Не откажусь…
Он отхлебывал чай с нескрываемым удовольствием. И у Нее складывалось впечатление, что кипяток из чашки вливается сразу в его глаза, в его взгляд, полный жизни, благополучия, стабильности.
— Как же, девушка, вы себя так запустили? — спросил он дружелюбно.
А у нее вдруг затряслись руки, задрожали губы и Она разрыдалась. Он молчал, а она рыдала. Он молчал, а она достала из ящика бумажный платок, высморкалась смачно, как дед за обедом. Он молчал, а она достала из холодильника бутылку водки, стакан, граненый, из каких пьют мужики, а не молоденькие вчерашние студентки, налила, выдула залпом. И наконец перестала плакать. Уставилась в окно:
— Простите.
Она молчала, а он достал сотовый телефон, позвонил кому-то и сказал в трубку:
— Сашка, езжай, моя смена всё равно закончилась. Я сам доберусь.
— Ну что, Валерия. Рассказывайте.
Он пододвинул к себе ее стакан. Налил себе водки, и тоже залпом хлоп, и глянул на нее ласково и выжидающе. Он молчал, а Она закашлялась. Он молчал, а Она достала свое Горе:
— У меня была подруга, Инга. Мы учились вместе и жили вместе — снимали на двоих комнату в Москве. Мы сблизились до того, что… Вы врач, я могу вам сказать…до того, что даже женские дела стали приходить у нас в один день… Она говорила то, что подумала я. А я говорила то, что подумала она. А потом у нас появился парень…
* * *
Ночные огни моргают, как бесята, в лобовом стекле, ждут, что будет дальше. Инга сидит на водительском месте. Бросает Ей Что-то на колени.
— Я сама сделала, возьми. Тебе. На удачу.
— Да пошла ты.
— Нет, бери. И Игорька бери. Подавись.
— Ну ладно! — и надевает. Она заходится пьяным смехом. — Слушай, сестричка, поехали, а, трогай!
— С ума сбрендила, сколько мы выжрали.
— Тем лучше. Давай в тот кювет, со всего размаха, кто выживет, тому Игорёк и достанется.
* * *
Брат рассказывал, как обхватил Ее всю, целиком, как прижал идиотку к груди, как поседели его крылья.
А Ингу никто не обхватил. От нее пахло колдовством, отвратительным для нас запахом, учуя который, мы сбегаем навсегда.
* * *
— Где мой браслет? Где мой браслет? — бредила Она в больнице.
А брат отшвырнул его подальше. Он снял его с нее и выбросил в чащу, когда они летели в яму. Всё-таки силен был старик. Не то, что я.