* * *
-- Это вам, Валерия, — сказал врач, вынимая из своей сумки какой-то деревянный прямоугольничек. — Это целитель Пантелеймон, все врачи ему молятся. Он вам поможет, поставьте рядом с кроватью.
— Спасибо. А как вас зовут-то?
— Коля…
Как многое хочет рассказать небо, но не находит слов. Напишет тучку, и сотрёт тут же, и опять только чистый лист бескрайней голубизны. Дороги более находчивы, буквы машин летят как из рога изобилия, складываются в слова, потом в предложения пробок. Город пишет прямо, стройно, используя разлинованные белилами асфальтовые тетрадки. Небо так не умеет.
На пёстрых развалах уйма всякой всячины, но это иллюзия. Товары повторяются через раз, везде одни и те же камушки, бусики, сарафаны, дешевая косметика вперемежку с блокнотами, карандашами и прищепками, цветы на заколках, цветы на платьях, цветы-кулоны и цветы-серёжки. Глядя на огромные лепестки на очередной юбке, Она вспоминает «ковровые дали» из детства, на бабушкином настенном полотнище. Девочке казалось, что Она отделяется от своего тела и заходит внутрь ковра, отодвигает «пластмассовые» завитушки, а замысловатые растения орнамента нависают над Ней полумистически. В любом волшебном мире ей зримо виделся густой, тяжелый ветер, медленно продвигающийся между предметами, и по такому ветру Она распознавала отсутствие реальности. И она садилась на одну из веток и думала, что здесь, в ковровых далях, Ее никто не найдет, никто не позовет в школу, обедать, спать…
Мысли Ее останавливаются, как фура перед ребенком. Она видит — Его.
Браслет, Ее Браслет, зазывно мерцает с прилавка. Она протягивает к Нему руку, и чувствует жар, исходящий от Него, и в то же время всё Ее тело охватывает озноб. Поднимает взгляд на продавщицу, и узнаёт Ингу. Нет, это не подарок для Васильевны. Это подарок — для меня — думает Она, и слышит свои мысли отстраненно. А Инга смотрит зло, Инга улыбается, Инга жива…
* * *
Ангел-Хранитель, сегодня у нас будут гости…
Ангел-Хранитель, цветы из-под кожи растут…
Их корни ломают мне кости, и рвут за сосудом сосуд.
Мой Повелитель, смотри, как потрескались раны…
Мой Повелитель, как жалостлив взгляд волевой…
Смотри — стал жучок — тараканом, и монстром цветок полевой.
Милый Целитель, не приходи (приходи!) к нам в гости…
Милый Целитель: цветы из-под кожи, сквозь гной…
Злой рок? Неизбежность? — Да брось ты! — они же посеяны — мной.
* * *
— Девушка, купите браслетик, — сюсюкает старческий надломленный голос, и Она видит перед собой пожилую продавщицу, в которую только что, на ее глазах, превратилась Инга.