- Вам наверняка известна эта детская переменчивость в выборе будущей профессии. Например, лет в двенадцать я здорово бегал на коньках и вполне мог выбиться в чемпионы, но потерял интерес к конькам, увлекся собиранием марок. Разочаровался и в этом. Заделался социалистом. Но ненадолго. Стал играть на фаготе и бросил. Так я перебрал множество занятий, и ни одно мне не подходило. Потом, уже в колледже, меня охватило властное желание быть кардиналом времен Возрождения. Вот существование, которое бы меня устроило! Коварный и проницательный, полный жизни и энергии. Да, только держись! Я бы заключил мать в монастырь, а отца держал на хлебе и воде. Я бы покровительствовал Микеланджело, делая ему заказы, и он и думать забыл бы о Фарнезе и Строцци! Сильный и непредсказуемый. Безудержный, бесстыдный, счастливый, как сам Господь! Да, но как применить свои идеи к реальности? Ведь каждому охота, чтобы его любили.
И где начало, истоки процесса? Вернемся в детство, к тому времени, когда я ребенком стоял в городском бассейне. Тысяча голых сорванцов, орущих, дерущихся, пихающихся руками и ногами. Сторожа-спасатели свистят в свистки, толкают тебя туда-сюда, дежурные копы тычут в спину, обзывают сопляком. Ты дрожащий мышонок с синими губами, замерзший, запуганный. Яйца съежились. Худенький, несчастный. Толпа всей своей массой давит тебя, ты перед ней ничто, песчинка, бессмысленное междометие, имя как всхлип на пути в пропасть, в бездну вечности. Твоя судьба быть ничтожнейшим из ничтожеств. Смерть! Но нет, должно же быть и отличие. Душа вопиет против безликости. И начинаются гиперболы: ты говоришь себе, что предназначен удивить мир. Именно ты, Хайме Бейстшоу. Stupor mundi[208]. Мужайся, мальчик. Ты призван и избран. Начинай искать для себя роль, и будешь прославлен в веках, до самого конца времен, пока еще летят и падают на пол листки календаря. Разумеется, это мечты невротика, если позволено мне прибегнуть к профессиональному жаргону. Но коли ты не невротик, изволь приспосабливаться к реальной действительности. А реальная действительность такова, какой я ее описал. Миллиарды душ кипят возмущением, приговоренные к незначительности. А реальная действительность - это еще и надежды, у каждого свои, плод людского воображения. Надежды, это неистребимое зло из ящика Пандоры. Уверенность в особом предназначении, в судьбе, за которую стоит пострадать. Иными словами, стремление преобразиться в плавильне, где куются избранные. Но кто попадает в такую плавильню? Неизвестно.
Я делал все возможное, чтобы стать кардиналом времен Возрождения в современных условиях.