Пржевальский промолчал, ожидая развития событий.
— Сегодня в моем городе был снег, — ответил суровому Навигатору и в темноте улыбнувшейся Дульцинее Сказочник, — снежная пурга, противный для здоровья и опасный для самолетов ветер. Но даже в этой погодной неизбежности у дворника есть выбор — или раздеться и промокнуть на ветру от въедливого снега, или остаться в иноземном дождевике и изойти в нем потом.
— И что ты выбрал? — задал второй строгий вопрос Навигатор.
— Потеть лучше на юге, когда не мешает одежда. На севере же внутреннее тепло растапливает снег. Я обледенел.
— Главное при этом — не остыть, — профессионально посоветовал доктор.
Сказочник кивнул, принимая рекомендацию участливого медика.
— Я узнал тебя, — подчиняясь медленной, но не только от этого верной мысли, снова заговорил Навигатор, — еще до того, как ты рассказал о снеге. Зачем ты здесь?
— Я не хочу пускать вас в лес из акаций, — честно признался Сказочник, — он слишком для вас велик и непонятен. А если непонятен, значит пуст. Вы ничего там не найдете, а не найдя и обозлившись, возможно, вырубите его.
— А если найдем? — задал естественнонаучный вопрос Пржевальский.
— Тогда — чем дальше в лес, тем больше дров, тогда глава эта не сможет стать последней.
— Что же нам делать? — зазвучал голос Дульцинеи, ветреный от молодости, звучный в ночной тишине. — Этой ночью я так настроилась на лес!
— Эээ… будяк, колючие кусты, — начал, было, Папелом, но вдруг внутреземелный шум, нарастающий гул донесся со стороны кургана, почему-то называемого майданом. Стесненная давлением сила рвалась наружу из старых подземелий.
— Гляди, Пржевальский, — вытянул руку в сторону оплывшего от времени террикона Сказочник, — гляди и вспоминай — видел ли ты его с крыши зернохранилища?
— Нет, — признался тот, удерживая забеспокоившегося коня, — или не видел, или не заметил.
— Не заметил?! — удивленно воскликнул Сказочник, уводя мысли успешно практикующего врача от леса. — И это говорит лучший участковый?
Забурлило, заклокотало внутри, и из заброшенных шахт, из прорытых добытчиками полузасыпанных тоннелей полилась шумящая вода. В ее шуме не только струи, но и стоны, визги, крики. Заволновались, забеспокоились кони!
— Териконики! — взвизгнув, объяснила пугающие звуки Дульцинея.
— Свят! Тьфу! Свят! — подыграл ей папаша.
— Электричка, — мрачно пошутил Навигатор.
— Это грунтовые воды! — с трудом удерживая коня на месте, пристыдил их Пржевальский. — Где-то прошли дожди, а у нас поднялся уровень, только и всего.
Грохнуло, но это не гром, это выстрел.
— Там люди! — крикнул Пржевальский, борясь ногами и уздой с непослушным от подземного шума конем. — Мыкола?!