— Да, я вхожу в эту, заметь, не религиозную, как многие думают и часто об этом трубят, а интеллектуальную секту. Я еретик, приятель, я верю во внутреннее благородство, и поэтому привык всегда полагаться только на себя.
— Так вот почему мы торчим здесь почти что всю весну и вот уже половину лета! Потому, что вы привыкли полагаться только на себя?
— Я старше, и не то, чтоб умнее, а, скорее, мудрее тебя, — в который уже раз примирительно попытался объяснить навигатору разницу в профессиях доктор, — и не только потому, что меня зовут Павло. Именно в этих местах родился сказочник, ты же знаешь, и он появится здесь, рано или поздно.
Разговор этот происходил в селении, что граничит с лесом из акаций. Границ нечетких, рваных, взаимно проникающих друг в друга, как это часто бывает в природе, не испорченной вычурностью якобы художественных архитектурных линий. Два шабашника, или два поденщика, но если подумать — то скорее два наемника, удобно расположившись на починяемой ими крыше зернохранилища, на волнистом и местами дырявом шифере, отдыхая от несложного труда, приятного своей продолжительностью и отсутствием в нем надрыва, разговорились между собой, с высокого места обозревая лес из акаций на противоположном пологом холме.
— Как здесь красиво, — солидно, без восклицания восхитился видом открывающихся взору окрестностей не чуждый эстетики, а возможно даже и поэтики сам собою славный парубок Мыкола, — но жаль, что такая глухомань.
— Поэтому и красиво, — потянувшись, со сладкой грустью в голосе и приятной усталостью в теле ответил ему дядько Павло, — иначе быть не может. Иначе это называлось бы по другому, иначе это был бы или порядок, или бардак, а значит и выглядело бы соответственно своему скучному названию.
— Значит глухомань, по-вашему, лучше?
— Молод еще, чтобы понимать такие вещи! Верь мне на слово, Мыкола, и ты увидишь, что совсем скоро в этом, издали таком красивом лесу произойдут весьма примечательные события. Тем более один раз на слово ты мне уже поверил.
Могло б показаться, в звучании последних слов, что старший, но все еще крепкий, смеется над младшим, молодым и сильным, но это не так. Парубок не обиделся на дядьку — ведь в словах его была изрядна доля правды. Тем более расхожая истина: "Если б молодость знала, если б старость могла", с оговорками, но была вполне применима к их хоть и временному, но уже довольно продолжительному союзу. В ударах доктора было много опыта, но уже не было прежней быстроты, а вот у навигатора наоборот.
А лес был действительно красив, сочен издали взрывной, почти что бесконечной зеленью, еще не пожухшей от палящего южного солнца. И он совсем не походил на те, по сути тундровые пространства, которые пришлось преодолеть двум неуемным преследователям в погоне за призрачной, словно вечно вдаль убегающий горизонт, целью.