— Ты проснулся? — тем не менее, переспросила она.
— Да, и пожалуйста, выползи из палатки, а то проснется Степаныч и объявит тебе еще один наряд вне очереди.
— Хорошо, — и она исчезла, а он в ее "хорошо" услышал улыбку, невидимую в темноте. Улыбку прекрасной вахрушки, девушки с обрезом.
— …проснись, Алексей…
Он вдруг почувствовал, что на него, спящего, кто-то внимательно смотрит из темноты, и это точно не Лена, и взгляд у этого чернее ночи. Открыв глаза, он увидел, что все еще лежит в спальном мешке, но не в палатке, а под звездным небом, и не на каменном уступе, а на широкой поляне, и над ним склонился тот самый черт-бычок из турбазовской попойки. Шевеля ушами и негромко позвякивая сделанным из пусто консервной банки колокольчиком, он рассматривает лицо человека веселой чернотой блестящих глаз, мигая своими телячьими ресницами — точь-в-точь как у Маши и ее сына Дениса, и произносит знакомым шепотом ожидаемую фразу:
— …Алексей, проснись…
Да что же это такое?! Не удивившись, что черт-бычок разговаривает голосом Лены, он точно помнит, что уже отстоял на посту. Теперь наяву открыв глаза и поддавшись движению, он поймал так бесцеремонно прервавшую его честный сон руку. Да, он действительно лежит в мешке, но в палатке, а рядом в своем мешке Лена, и она его будит, а он сопротивляется этому, поймал и держит ее руку, чувствуя, как уходит сон, а за Леной спокойно похрапывает Степаныч, и это обидно.
Она разбудила его во второй раз? Или это другая ночь? Спросонья не понять — если другая ночь, значит, разбудила в первый? Опять бред, но это становится интересным — в его руке ее дымная ладонь. Дым от костра и вдыхать его приятно, и нет запаха пороха.
— Там кто-то ходит, — тихо прошептала она, соглашаясь с защитой его руки.
Да, в самом деле, это другая ночь. Алексей глубоко вздохнул и прислушался: они лежат в спальных мешках внутри палаток, значит целых два фактора риска — заметные снаружи, невидимое изнутри, внутренняя скованность и наружная свобода действий. Тихо звякнула консервная банка, раз, другой — кто-то там, в ночной темноте, ходит и гремит консервными банками в остывшей золе костра. Так вот откуда звук колокольчика.
— Слышишь?
Алексей кивнул в темноте и отпустил ее руку — а так не хотелось. Опять звякнуло, и снова вспомнился самодельный колокольчик на шее приснившегося теленка. Да, это другая ночь, просто спросонья трудно сразу во всем разобраться. Звякнуло еще раз, и он, кажется, понял — что к чему.
— Дай конфету. Я видел, ты у Бориса целую горсть стащила.
Оказалось, что Борис сладкоежка и очень любит конфеты, набил ими чуть ли не полный рюкзак, на весь поход и предусмотрительно — на всех участников, справедливо предположив с их стороны движения халявы. И не ошибся — его слабостью и предусмотрительностью пользуются все, даже Алексей и, конечно же, Лена — по праву слабого пола она здорово облегчила его сладкую ношу.