— Что это? — спрашиваю я.
— Подарок, — улыбается Тайлер и легко целует меня в губы. — До свидания.
— Он что, поцеловал тебя? — визжит Клео.
Я зажимаю трубку рукой и смотрю ему вслед. Тайлер садится в машину, оборачивается и машет на прощание рукой.
— Ким! Ким! Ты где! — Голос Клео пробивается сквозь мои сжатые пальцы.
— О боже! — выдыхаю я. чувствуя себя пойманной врасплох.
— Что он тебе подарил?
— Погоди, я открою. — Я прижимаю трубку плечом к уху. разворачиваю бумагу и открываю оказавшуюся внутри свертка коробочку.
На темно-синем бархате пристроилась пара жемчужных сережек-гвоздиков, инкрустированных россыпью малюсеньких бриллиантов в форме пяти континентов.
Я ошеломлена и чувствую себя немного виноватой. Может, я слишком пренебрежительно обошлась с Тайлером? Он был так настойчив, но что я могла сделать? Он ни в какое сравнение не идет с Люка.
Я описываю Клео сережки. — Так, все! Я еду в Италию. Здесь ничегоподобного никогда не случается.
Как бы я хотела, чтобы Клео отпросилась с работы и приехала на Капри. Но пока Гарет не придет за своими фотографиями, ее не уломать.
— Мне пора, — с сожалением говорю я. — Автобус пришел.
— Держи меня в курсе, — отвечает Клео и добавляет: — Подумать только, когда ты наконец сюда вернешься, тебе столько всего придется наверстывать — «Элли Макбил», «Западное крыло», «Домашний фронт», «Холлиоакс», «Десятка лучших сестер на ТВ», «Звезды и их неудачные прически».[92] Я все это записала, а кроме того, был еще один триллер с Кэролайн Квентин…
Я сижу в автобусе, который направляется к Капри-Таун, и перед моим мысленным взором проносятся образы телевизионных программ. И это все, что я там оставила? Программы о чужой жизни, чужих взаимоотношениях, чужих прическах? Пара. сидящая впереди меня, обсуждает путешествие в Помпеи.
— Все они шли куда-то по делам и вдруг застыли на века, как замороженные. — говорит женщина.
Я представляю себя дома, в Кардиффе, — если бы произошло извержение вулкана, я бы до скончания времен застыла на диване, с пультиком в одной руке и журналом «Хит» в другой. От этой мысли я начинаю задыхаться. Я выглядываю в открытое окно и жадно хватаю ртом воздух. Автобус поворачивает, и передо мной открывается весь Капри. Как я могу покинуть это великолепие?
Я не хочу возвращаться.
Никогда.
— Как игра? — спрашивает мама, когда мы встречаемся с ней в нашей комнате в отеле.
— Ничья. Два-два, — отвечаю я отвернувшись, чтобы она не увидела моего лица.
— Интересно. Люка сказал, они победили. — Мама выглядит озадаченной.
— Может быть. У них здесь ничью считают победой, — выдаю я.