Я чувствую внезапный укол ревности. Ну конечно, каждая женщина, входящая в этот магазин, будет также очарована, как и я. Его работа состоит в том, чтобы каждая покупательница почувствовала себя особенной. На мгновение мне показалось, что я просыпаюсь и меня ждет удивительное новое утро, но теперь я понимаю, что я просто встала в длинную очередь к окну.
— Bastardo![51] — взрывается Люка и припечатывает собеседника серией отборной итальянской ругани.
Мама смотрит на меня, ожидая перевода, но я при ней никогда не ругалась и не собираюсь делать этого впредь. Люка все еще бушует в трубку. Меня это, к моему удивлению, возбуждает, пусть предметом его возмущения и является всего лишь женская одежда, а не глобальные политические вопросы. Я говорю маме, что, судя по всему, собеседник Люка хочет, чтобы он сделал некий заказ до одиннадцати утра, и таким образом лишает Люка возможности поискать другого поставщика или разобраться, насколько его собеседник завышает цену.
— В целом он считает, что его обирают, — заключаю я.
Люка вешает трубку так, будто прибивает муху, а потом пинком опрокидывает стопку обувных коробок.
— Какая-то проблема? — участливо спрашивает мама.
— Да, моя вспыльчивость. — Люка падает на стул с видом генерала разбитой армии.
Мама подходит, чтобы утешить его, но ярость охватывает Люка с новой силой, и он со злостью говорит:
— Я знаю, он предлагает мне плохую цену. Он продает товар и в «Аллегра» на том конце улицы, но они, мне кажется, покупают со скидкой. А раз так, то они и продают дешевле, а значит — переманивают моих клиентов.
Мне приходится собрать в кулак все свое мужество, чтобы спросить:
— А вы не можете просто спросить в другом магазине, сколько они платят?
— Это бизнес, — щелкает языком мама. — Они не выдадут секреты конкуренту.
— Ну, может, не Люка, а, например, клиент мог бы выяснить, сколько у них стоит та или иная вещь, — говорю я.
Люка задумывается на мгновение.
— Это должен быть новый человек. Чтобы они не знали, что я с ним знаком. Только я не уверен, что эта партия к ним уже прибыла.
— Ким может все узнать, — возбужденно предлагает мама. — Они ее не знают, и возраст у нее подходящий.
Лицо Люка выражает: «Да, но…»
— Что? — спрашивает мама.
— Просто… — начинает Люка.
— Ну? — подбадриваю я.
— Простите меня, Ким, но вы не похожи на женщину, которая покупает одежду от известных кутюрье.
С этим не поспоришь.
— Разве что… — Мама оглядывает развешанную вокруг одежду.
— Нет, — возражаю я.
Все происходящее начинает напоминать мне очередную мамину попытку изменить мой стиль. Я не удивлюсь, если из-за кассы сейчас выпрыгнет Джанни, размахивая парикмахерскими ножницами.