— Мы могли бы… — подхватывает Люка, увлеченный маминой идеей.
— Нет! — Я непреклонна.
— Ну, всего на полчаса, — вкрадчиво уговаривает мама.
— Я думаю, ей очень подойдет Анна Молинари.[52] — говорит Люка.
Великолепно, черт побери. В кои-то веки я встречаю во плоти такого привлекательного мужчину, а он, оказывается, заодно с моей мамой.
Некоторое время они спорят, что мне надеть, — мама, как обычно, склонна к броским цветам и пестреньким рисункам, а Люка, надо отдать ему должное, признает, что, раз я настолько боюсь «походить на женщину», мне больше подойдет нечто классическое, спокойное.
— И без узоров, — умоляю я. — Я не выношу бисер и аппликации.
— Мы — тоже, — бормочет Люка и показывает мне прямое льняное платье без рукавов.
— Не могу. — Я качаю головой.
— Почему?
— Руки мешают, — отвечаю я.
Мама от стыда закрывает лицо ладонями.
— Как это? — Люка непонимающе хмурится.
Я пальцем показываю на свое дряблое предплечье.
— А, — кивает он и берет в руки невесомое летнее платьице с легким жакетом.
— Нет.
— Почему?
— Колени, — говорю я.
— Колени?
— Не заставляй меня показывать.
— А это?
— Живот.
— Это.
— Задница.
— Хорошо, — говорит Люка, поднимая руки. — Дайте подумать.
Он обходит вокруг меня. Никогда не чувствовала так отчетливо все недостатки своей фигуры.
— У вас тонкая талия.
— Только по сравнению с бедрами.
— Не мешайте, пожалуйста. У вас красивые ключицы. Хорошая грудь…
Я заливаюсь краской. Он ничего не упускает.
— Попробуем строгий брючный костюм без рубашки. Да?
Я все еще не могу оправиться от слов «Хорошая груды».
Мама подталкивает меня локтем.
— Ладно, — неохотно соглашаюсь я.
— Пожалуйста, наденьте это, — говорит Люка, снимая с вешалки костюм.
— Он зеленый.
— Не зеленый. Мятный, — настаивает он и добавляет: — Он подчеркнет цвет ваших глаз.
Я все еще колеблюсь.
— Тут есть еще лилово-розовый, — с готовностью подсказывает мама.
— И лимонный с оранжевыми отворотами, — поддразнивает Люка.
— Пусть мятный, — говорю я и заставляю себя улыбнуться.
Выйдя из примерочной, я обнаруживаю, что мамы нет.
— Она пошла в pasticceria.[53] — говорит Люка. — Купить пирожных.
Я приподнимаю бровь. Пирожные? Это все равно как если бы я выскочила на минутку за живительной порцией пророщенной пшеницы.
Теперь мы с Люка один на один, и я больше не чувствую себя куклой, которой играют как хотят. Вместо этого я попадаю в фантастическую историю, где фея-крестная, в образе знойного итальянца, наряжает меня на бал.
— Ну, и как вы себя чувствуете?
Если честно, я робею, волнуюсь и чувствую странное покалывание в местах, о существовании которых уже забыла.