Продавщица с сочувствием на меня смотрит и возвращается к кассе, цокая каблучками. Я уже готова признать поражение, как вдруг неожиданно для самой себя выдаю:
— Вы пользуетесь «Baby Doll» от Ив-Сен Лорана?
Она заинтригованно поднимает на меня глаза:
— Да.
— Обожаю этот запах, — говорю я. — Такой обворожительно сладкий — он вам подходит.
— Grazie! — Она невольно улыбается.
— Спасибо за помощь. — Я направляюсь к двери.
Продавщица колеблется мгновение, пытаясь
понять, стоит ли из-за меня беспокоиться, потом спрашивает:
— А что именно вы ищете?
Я отпускаю дверную ручку.
— Платье.
— Я не уверена, что у нас есть ваш размер. — Она оценивает взглядом мои бедра.
— Я ищу не только для себя, — объясняю я. — У меня есть стройная сестра, которой тоже нравятся их штуки.
Продавщица глядит на меня прищурившись. Наверное, «штуки» не самое изящное выражение.
— Сейчас посмотрю… — Она исчезает в задней комнате.
Я перевожу дыхание и поздравляю себя с тем, что сумела продвинуться так далеко. Продавщица возвращается с тремя платьями в пластиковых пакетах.
— Больше двенадцатого размера у нас нет.
— Надо было все-таки сделать липосакцию! — полушутливо заявляю я. — М-м… Я все-таки примерю белое.
Продавщица неохотно отдает мне платье, молясь про себя о крепости его швов.
Примерочная у них малюсенькая. Через пару вывихов и несколько совершенно неженственных стонов платье оказывается на мне.
— Как оно вам? — спрашивает Baby Doll.[57] Или, как мне больше нравится, Бамбино Бамбола[58].
Мне очень хочется ответить: «Если бы у вас здесь было зеркало, я бы вам сказала», но я говорю только:
— М-м…
— Зеркало здесь.
Ну конечно. Там, где ты можешь увиваться вокруг меня, утверждая, что платье именно так и должно обтягивать живот и сползать с плеч, где ты сможешь убедить меня, что я выгляжу на миллион долларов, чтобы я рассталась с миллионом лир. Ладно, пришло время расплаты, решаю я. Попробуй только сказать, что мне это идет!
Я открываю дверь и медленно вхожу в торговый зал.
Бамбино Бамбола нервно сглатывает.
— Цвет вам идет…
Я внутренне улыбаюсь. Впервые в жизни я благодарна своему целлюлиту. Стоило завести его только для того, чтобы увидеть отвращение, с каким эта куколка рассматривает, как эластичная ткань подчеркивает каждую складку.
— Сколько оно стоит? — спрашиваю я.
— Девятьсот тысяч лир, — отвечает продавщица, все еще пораженная тем, как я могу столь бестрепетно демонстрировать женское несовершенство.
— А что у вас еще есть в том же стиле?
Порывшись, продавщица вытаскивает жакет, тщетно надеясь прикрыть меня хоть чем-то, пока в магазин не заглянул какой-нибудь другой покупатель.