«Пусть он заброшен сюда штабом фронта, — думал Миклашевский, — но у нас нет ничего общего. У него свое задание, у меня — свое. Зачем же он открывается мне?» И тут другой голос, словно внутри Миклашевского находился иной, рассудительный человек, стал доказывать: «Он же тебе открылся, как своему кумиру. Ему, может, хочется быть на тебя похожим. На допросах он наверняка язык за зубами держал, не зря же его так обработали… Не отталкивай друга!»
— Ты что замолчал, Игорь? Не веришь мне? — нашептывал Петро, обдавая теплым дыханием ухо. — Я, конечно, понимаю… У тебя все поважнее. И задание, и цели… Ты только пожми мне руку, и я буду уверен, что не продашь, ты свой. И тогда тебе скажу пароль. Ты, может быть, выберешься отсюда, может быть, попадешь в партизанский отряд… Скажешь мой пароль, и они тебя примут, помогут, понял? Давай лапу!..
Миклашевский руки не подал. Петро сам схватил ее и стиснул, но Игорь мягко высвободил руку. И тихо сказал:
— Я совсем не тот, за кого меня принимаешь. Давай лучше спать, время позднее.
— Игорь? Ты не тот? — не унимался Петро. — Да?
Он лез в душу, и Миклашевский насторожился. Зачем?
— Да, — резко сказал Миклашевский, чувствуя, что между ними уже нет близости единомышленников. — Тебе того не понять… Меня обидели!.. И я сам ушел. Вот так! И катись ты со своим паролем знаешь куда!..
Петро сжался, отодвинулся к стенке. Игорю стало не по себе. Зачем он так поступил? Но другого выхода не было. Вопрос встал ребром: или — или…
— Шкура! — вдруг громко и яростно выкрикнул Петро. — Стерва!..
И в следующую секунду он нанес Миклашевскому удар ногой и рукой, отчего Игорь слетел с нар и плюхнулся на пол.
— Беги! Продавай!.. Паскуда!
Миклашевский вскочил. Все сомнения исчезли, и мир снова стал предельно ясным, жестоким. В нервном выкрике Петра сквозила какая-то уверенность в непогрешимости и ненаказанности.
— Комиссарская морда! — выдохнул со злостью Игорь. — Вот я тебе сейчас врежу промеж глаз!..
Но тут щелкнул замок, и двери распахнулись. В камеру вошел надзиратель. Миклашевскому показалось, что тот специально караулил у двери и ждал.
— Что шумите? — рявкнул надзиратель.
— Эта красная свинья меня избивает, — закричал Петро, сваливая всю вину на Миклашевского. — Он полез на меня с кулаками!..
Вслед за первым вошли еще двое стражников. Миклашевского никто не слушал. Его, толкая в спину прикладами, погнали по коридору и заперли в карцере.
5
Двое суток Миклашевский находился в карцере.
Его не вызывали на допросы, не тревожили. Словно бы забыли о нем. Миклашевский много раз мысленно возвращался к событиям в камере, вспоминал каждое слово Петра. Неужели тот был провокатором?.. В такое не хотелось верить: не похож Петро на предателя. Игорь ставил себя на его место и задавал вопрос: а как бы я повел себя? Ответить на такие вопросы было нелегко.