Между прочим, посетила Олега очередная мысль, а почему он решил, что собака – вовсе не «сумасшедшая», а, напротив, очень «социально сознательная», не могла посчитать его действительно попавшим в беду? Кто по собственной воле шляется ночью по кладбищам?.. Вот псинка, встретив его, и решила помочь. И ведет его прямиком к селу. Похоже на правду? Очень даже. А то, что он вдруг уперся, собаку, естественно, рассердило. Ну-ка, вместо того, чтобы сладко посапывать в уютной конуре, выводи тут всяких потеряшек, которые вместо благодарности еще и взбрыкивают, не желают спасаться! «Ну и глупые же создания эти люди», – думает, небось, собака.
– Ладно, ладно, – выставил руки Олег, когда утробно рычащая псина приблизилась на расстояние прыжка. – Иду я, иду! Спасительница ты моя… Навязалась на мою голову…
Собака будто поняла смысл сказанного, удовлетворенно тявкнула и вновь не спеша потрусила вперед. Олег вздохнул и, проклиная дурацкую ситуацию, в которую умудрился вляпаться, двинулся следом. Он решил пройти еще ровно сотню шагов и, если цель, преследуемая странной собакой, не окажется к тому времени ясной и для него, – будет кричать, звать Валерия Анатольевича и Наташу. Стыдно, унизительно, а что делать?..
В страхах и сомнениях преследуя странную белую собаку, Олег совершенно забыл об истинной цели своего нахождения в этом неприветливом месте в сей неурочный час. Поэтому, когда собака замерла вдруг, а из-за едва различимого ствола сосны отделилась и двинулась к ней смутная фигура, он едва не закричал во весь голос. Да и то, не закричал лишь потому, что горло перехватило спазмом настоящего дикого ужаса. Этот же панический ужас сковал намертво мышцы Олега, не давая возможности двинуться с места. Он отчетливо понял вдруг, кто именно склонился сейчас над собакой!..
– Хорошо, – глухо, без интонаций, сказала псине «Наташа». – Иди.
Собаку словно всосала в себя темнота – так быстро отпрыгнула та в сторону. Лишь стремительно удаляющееся жалобное поскуливание, больше похожее на стон смертельного ужаса, говорило о том, что животное только что было здесь.
«Уж если она с собакой такое сделала, – отрешенно подумал Олег, – что будет сейчас со мной?»
Паническая судорога, сковавшая его члены, отступила, сменившись неудержимой дрожью. Раньше Олегу представлялось, что «клацанье зубами от страха» – не более, чем идиома, метафора. Как бы не так! Зубы его отплясывали сейчас самую настоящую чечетку, а может быть, они, независимо от впавшего в ступор сознания, безостановочно выстукивали три точки – три тире – три точки: «Спасите наши души!» То есть, «душу», конечно. Одну-единственную. Родную и близкую. О той, заблудившейся между двумя мирами, материализованной здесь лишь частично, думать совсем не хотелось. В голове билась пойманной в клетку птицей одна-единственная мысль: «Сон, сон, сон! Боже, сделай, чтобы это было сном!..»