— Мы еще не добрались до цели, — неодобрительно глянул на него Лиин.
— Ну и спите! — зло пробурчал Лот. — Дети малые! Спать они должны! — а затем он повернулся к Аль-ми и лицо его вновь просветлело, с губ сорвался облегченный вздох: — Ты-то никуда не спешишь? — хотя он и спрашивал, но при этом ничуть не сомневался, каким будет ответ, ведь иначе царевич не остался бы у костра.
— Ну… — Аль пожал плечами. Ему еще не хотелось спать. А раз так, почему бы не поговорить?
— Нет! — властно прервал еще не успевший начаться разговор старший царевич.
— Почему? — удивленно взглянул на брата Аль. Ему-то казалось, что в этом нет ничего такого, чтобы немного пошептаться. — Мы тихо.
— Я сказал — нет! — его голос был резок и властен и, все-таки, юноша уловил в нем нечто такое, что заставило его прекратить спор, отступив. Аль и сам не понимал, что это было — глубокая, ни с чем не сравнимая тоска, которая возможна только на поминках по родному человеку, едва слышная нотка просьбы о понимании.
— Действительно, Лот, давай спать.
Тот вздохнул, словно говоря: "И ты туда же!" Но возражать не стал. За всеми этими спорами у него пропало всякое желание говорить. И, проворчав что-то себе под нос, он ушел в угол.
Подождав некоторое время, пока все заснут, старший брат повернулся к младшему:
— Нужно зажечь сигнальный костер.
— Хорошо, — кивнул Аль, вставая, — пойду, соберу ветки.
— Помощь нужна?
— Нет, сам справлюсь. Тут недалеко лесок.
— Понадобится много… — Аль-си с сомнением взглянул на невысокую хлипкую фигуру брата.
— Да, я знаю. Костер должен быть большой, чтобы его было видно с такого расстояния, — он двинулся к выходу из пещеры, но уже несколько шагов спустя остановился, оглянулся. — Брат, я, конечно, все сделаю, но… Ты уверен, что он будет сегодня смотреть на горы? Мы слишком быстро пришли.
— Он будет, — прервав его, уверенно кивнул Аль-си. — Он смотрит на горы каждый день с тех пор, как ушли первые посланцы.
— Значит, увидев костер, он не узнает, что это мы? — юноша нахмурился. Ему хотелось бы, чтобы отец понял — именно они дошли.
Царевич взглянул на него, хмыкнул — гордыня — это не гордость, она не красит, но не сказал ни слова в укор, лишь негромко проворчал — с долей снисходительности: — Он — узнает.
Действительно, чтобы отец не понял, что это знак от сыновей? И Аль, кивнув себе, с удвоенной энергией двинулся в сторону леска, торопясь поскорее набрать веток для костра.
Не прошло и часа, как он запылал.
Аль стоял с ним рядом, но глядел не на пламень, а на мрак лежавшей внизу равнины. Когда-то она была полна огнями, и вот — ничего. Пустота. Словно весь мир вымер.