— Вот именно, — упрямо настаивал на своем юноша, — раз так, нужно двигаться по реке.
— Ты не сможешь…
— С тобой — смогу! — не дав великану договорить, огрызнулся Аль. Ему не нравилось, что проводник спорил с ним, внося в душу сомнения.
— Мне не сделать и шага!
— Я помогу тебе. Обопрешься о мое плечо…
— Парень, ты что, ослеп? У меня сломана не только нога, но и хребет! Я даже рукой шевельнуть не могу!
— Все равно я не брошу тебя! — упрямо стоял на своем Аль. Закончив перевязывать голову, он, взяв лежавшую рядом палку-щуп — вот ведь, и ему пригодилась, стал прилаживать ее к сломанной ноге великана.
— Глупец! Ты что, не понимаешь… — если бы Ларг мог, то оттолкнул бы от себя паренька, но все, на что он был в этот миг способен, это кричать на него.
— Все я понимаю, — хмурился, чувствуя себя вмиг повзрослевшим от ответственности за чужую жизнь, Аль. — Я тебя донесу.
— Что?! — великан чуть было не рассмеялся этой детской наивности.
— Ничего. Не смотри, что я такой худой. На самом деле я сильный. А спускаться вниз — не карабкаться на вершину. Сами горы помогут мне, как уже помогали не раз.
— Даже если тебе удастся сдвинуть меня с места, даже если… Ты… Подумай, сколько ты потеряешь времени…!
— Не больше, чем идя по берегу, — отрезал царевич. Управившись с ногой раненого, он придирчиво оглядел его, затем, расправив, насколько смог, под ним плащ, приноровившись, потянул за капюшон. Пусть не сразу, с трудом, но ему удалось сдвинуть великана. — Ничего, — покраснев от натуги, выдавил он, — вот сниму тебя с камней, а там, по снегу, пойдет легче…
— Перестань маяться дурью! — когда юноша остановился перевести дух, вновь принялся убеждать его проводник. — Ты должен спешить! Ты же видел, кочевники идут в стороне от заставы…! Никто не узнает об их приходе, пока они не обрушатся на страну всей своей мощью…! Ты должен сообщить царю…
— С ним будешь говорить ты! — с трудом дыша, упрямо повторил царевич.
— Ну да, — скривив в усмешке губы, хмыкнул проводник, — царю больше делать нечего, как выслушать всех торговцев, ремесленников и землепашцев!
— Но ты же говорил с ним перед тем, как покинул город!
— Мне пришлось постараться, — он не стал пояснять, чего именно ему стояло оказаться достаточно близко от царя, чтобы тот услышал первое слово, предполагая, что царевич должен все знать и сам. Однако это было не так:
— Что мешает тебе заговорить с ним вновь? — удивился юноша, который считал отца хотя и очень занятым для пустой болтовни человеком, но не настолько, чтобы остаться безучастным к предупреждению об опасности. — Ты уже раз предупредил его о беде, — он хотел добавить: "и он доверяет тебе", но не успел.