— Вот именно! — воскликнул Ларг, имея в виду нечто совсем иное: — Когда заговор подбирается к тебе так близко, в сущности, оказывается за спиной, хочешь не хочешь станешь недоверчивым. И ограничиваешь, так сказать, круг общения. Думаю, сейчас во дворец не проскользнет и мышь, если, конечно, она не родилась в его стенах.
— Да, — горько усмехнувшись, кивнул царевич, — когда старший сын возглавляет заговор, младший — сбежавший в самый неподходящий момент неведомо куда — желанный гость!
— Верно, — кивнул проводник, не почувствовав издевки в его словах.
— Вот только, — продолжал царевич, — будь хоть он трижды мне рад, хотя я и очень сомневаюсь в этом, отец не поверит ни одному моему слову.
— Почему? — непонимающе глядел на него проводник.
— Да потому что я — фантазер. Или ты думаешь, я никогда прежде не выдумывал ничего подобного?
Ларг несколько мгновений смотрел на своего спутника, сначала — с сомнением, потом — по мере того, как стало приходить понимание — грустью.
— Он не поверит тебе, даже если кочевники будут стоять за твоей спиной?
— Вот именно, — он устало опустил голову на грудь. — Теперь-то ты понимаешь, что без тебя ничего у меня не выйдет? — он смотрел на великана глазами, полными отчаяния, чувствуя, что если это не переубедит проводника, то он сдастся.
Но Ларг больше не спорил:
— Хорошо.
Он не мог ничем помочь пареньку, за исключением разве что совета:
— Вот что. Обломай несколько еловых веток поразлапистей, свяжи крепче — будут тебе волокуши лучше плаща. И мне удобнее, и тебе.
— Хорошо, — юноша, который уже был готов возразить, что ему и так удобно и незачем тратить время и силы на пустые хлопоты, услышав последние слова кивнул, решив — это для раненого.
Аль не хотел признаваться даже самому себе, но его почему-то вдруг начало беспокоить, что подумают о нем горные духи, которых он призвал в свои помощники, одобрят ли его поступок или, наоборот, разозлятся.
Он многого еще не понимал:
"Вот деревья — они ведь, хоть и имеют собственных хранителей, но растут в горах и, значит, тоже находятся под покровительством горных духов?"
Больше всего на свете ему не хотелось ссориться с ними. Во-первых, потому что ему была необходимо их помощь, во-вторых — чувствуя себя им обязанным. Однако выбора у него не было. Вот если бы можно было испросить их согласия… Не то, чтобы он отказался от задуманного, получив отказ, но вот, зная, что действует с их согласия, чувствовал себя более уверенно.
Постояв несколько мгновений на месте, он оглянулся на раненого, который, лежа с закрытыми глазами на белом от покрывавших его снега и изморози плаще, походил на мраморную статую царской могиле…