Злой взгляд Грибановой наткнулся на скучающее лицо следователя. Ей он не подчинялся и мог не сидеть истуканом и выслушивать великие мысли.
-- Есть, -- обиженно ответила Грибанова, вернулась на свое место, грузно села и тут же подвинула по лакированному столу три папки в сторону следователя.
Тот ловко перехватил их, вскинул удивленные глаза, но спросить ничего не успел.
-- Вообще-то убийц -- четыре, сказала она то, что следователь, видимо, уже знал. -- Но одна -- детоубийца. Она... она своего ребенка в роддоме задушила... Но она девочка тихая...
-- А эти? -- открыл верхнее личное дело следователь, и на него с фотографии свирепо взглянуло округлое азиатское лицо: щели вместо глаз, плоские скулы, сплющенный нос. Если бы не знал пола, подумал бы, что мужчина.
-- По-разному, -- уклончиво ушла от ответа Грибанова, посмотрела на часы, из тесной камеры которых вот-вот должна была вырваться на волю кукушка, и подняла с места Артюхову и подполковника-режимщика: -- Пора вести воспитанниц на обед.
Те пошли из кабинета с облегчением. Первым -- подполковник, который женщин вообще считал недоразумением жизни и никогда, и ни при каких условиях дорогу им не уступал. За ним -- хмурая, осунувшаяся Артюхова.
Пристальные глаза следователя проводили ее широкую крестьянскую спину до двери, ощупали плотные ягодицы, бедра, которые чуть ли не рвали при ходьбе измятую сзади юбку цвета хаки, скользнули к пяткам и с недовольством наткнулись на закрывшуюся створку двери. Нет, в колонии ему уже определенно нравилось, и он даже подумал с досадой, что какое-нибудь ЧП здесь могло бы произойти и раньше.
-- Скажите, -- оборвала его мысли, бредущие где-то по двору колонии вслед за Артюховой, Грибанова, -- у вас есть версия?
Говорить следователю явно не хотелось, но и не ответить он не мог.
-- Есть... Но я бы не хотел затрагивать тему догадок. Все-таки существует тайна следствия...
-- Вы уйдете, а нам тут жить, -- укорила его Грибанова. -- Возможно, мне самой нужно что-то предпринять?
-- Ни в коем случае! -- Румянец со щек следователя хлынул на все лицо. -- Ничего не делайте! У меня есть в руках нити...
-- Соперницы Исакевич? -- все-таки хотела подробностей Грибанова.
-- Возможно, но...
-- Я сумею сохранить тайну.
-- Если тайну знают двое...
-- Посадить в ДИЗО всех троих? -- кивнула на папки Грибанова.
-- А зачем? Дело ведь не в Исакевич, а... а в Конышевой...
-- Что-что?! -- подалась вперед Грибанова. -- В Конышевой? -- И сразу вспомнила строптивую девочку в фуфайке, которая сидела точно на том стуле, где сейчас ерзал следователь.