Тогда почему его беспокоит, верит ли она ему? И почему его близость кажется такой волнующей… и чертовски приятной? Боже праведный, с этим нужно покончить! Скорее бы вернуться к себе в спальню, скрыться подальше от этого дьявола.
— Так как насчет моих братьев? Вы просили меня прийти ради них.
— Даю вам слово, я не обманул ваше доверие: то, что вы рассказали мне об Алексе, осталось между нами. Я объяснил отцу, что ваш брат немного повредился рассудком после падения с лошади несколько лет назад, и отец согласился не принимать всерьез самые опрометчивые слова Алекса, пока мы здесь. Так что, если ваш брат останется в Лондоне, вы можете за него не бояться.
Изобел едва сдержала улыбку. Конечно, назвать Алекса слабоумным было довольно грубо, но если это поможет сохранить жизнь ее брату, пусть Макгрегоры думают все, что им заблагорассудится.
— Примите мою благодарность.
Тристан нежно улыбнулся в ответ:
— Всегда рад служить вам.
Выровняв наконец дыхание, Изобел высвободила ладонь из руки Макгрегора. Что в нем опаснее всего? Дьявольское обаяние? Искренность, кажущаяся подлинной? Или ветреность, неспособность хоть что-то принимать всерьез? Изобел вовсе не хотелось этого знать.
— Что ж. — Она продолжила путь. — Вы просили меня прогуляться с вами. Будем считать, что прогулка окончена.
— Если уж вы об этом заговорили, — без тени смущения возразил Тристан, — я просил вас и об улыбке.
Изобел рассмеялась бы в лицо Тристану, если бы осмелилась посмотреть ему в глаза и не поддаться чарам.
— А на это даже не надейтесь.
Макгрегор беззаботно пожал плечами:
— Кто знает… Сад такой большой, нам еще долго идти вместе.
Изобел почувствовала, что нужно спасаться бегством, ведь уголки ее губ уже дрожали от смеха. Ей следовало вернуться к братьям, но ноги не слушались. Какая-то безрассудная часть ее существа вовсе не желала возвращаться.
— Вот теперь и вы заслужили мою признательность, — весело проговорил Тристан.
— За что? — Изобел покосилась на горца, делая вид, что разглядывает фонари, освещавшие дорожку. — Вы заметили на моем лице следы досады. Недовольную гримасу, когда я мысленно просила Господа даровать мне терпение. Боюсь, это выражение вы приняли за что-то другое.
Она чувствовала на себе властный настойчивый взгляд Тристана. Он словно приказывал ей поднять глаза.
— Вы не перестаете меня изумлять, Изобел. Я никогда прежде не встречал такой, как вы…
Слева послышались чьи-то шаги, но Изобел не успела заметить, что в саду есть кто-то еще. Ах, почему она не убежала раньше? Только что Тристан говорил с ней вкрадчивым голосом, точно змей, соблазняющий Еву, а в следующее мгновение уже сжимал в объятиях, приблизив лицо к ее лицу. Изобел попыталась вырваться и открыла рот, чтобы издать возмущенный вопль, но губы Тристана прижались к ее губам, заставив ее умолкнуть. Вне себя от ужаса, Изобел заколотила кулаками по его груди, но все ее попытки вырваться лишь распаляли его страсть. Еще крепче прижав к себе Изобел, Тристан впился в губы поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание.