Есть большая разница между условиями проведения «эксперимента наяву» и условиями, данными в сновидении. В первом случае прекращение внимание в поле 1, высвобождающее внимание в поле 2, не сопровождается прекращением поддерживаемой телом мозговой активности. Глаза могут оставаться открытыми, транслируя мозгу раздражения, вызываемые попаданием света различной степени интенсивности на различные участки поля зрения. На ушные перепонки могут обрушиваться шумы различной степени громкости. Мозговая активность потоком устремляется по ассоциативным дорожкам, поставляя множество ассоциативно связанных образов, от которых внимание следует решительно отвлечь (в этом, как мы видели, и заключается смысл «эксперимента наяву»).
Итак, теоретическое различие между фокусом внимания «наблюдателя в бесконечности» и любой линией в субстрате, по которой оно может по привычке следовать, есть реальное различие, а значит, у фокуса всегда имеется возможность отделиться от любой такой линии. Но когда фокус и линия совпадают, «наблюдателя в бесконечности» необходимо рассматривать как соучастника — активного или пассивного — этого совпадения.
Учитывая вышесказанное, мы, разумеется, должны признать, что «наблюдатель в бесконечности» есть индивидуум, потенциально способный реализовывать то, что называется «свободной волей»[14]; но насколько развита у него эта способность — совершенно другой вопрос.
Теперь нам абсолютно ясно, что он может направлять и действительно направляет внимание в поле 1. Однако контроль, осуществляемый им в поле 2, равно как и понимание им этой сферы, похоже, ограничен. Впрочем, нужно отметить, что в сновидениях его рудиментарный интеллект чрезвычайно активно интерпретирует то, что он наблюдает. (И поистине он, как я уже подчеркивал, является искуснейшим лжеинтерпретатором.) Он, как известно, использует функцию интерпретации для того, чтобы из разнообразнейших представлений, на которых фокусируется его внимание, сплести сюжет сновидения — историю своих собственных похождений. Умея направлять свое внимание на все в этом поле, он может изменять ход событий; он действительно может так выстроить сюжет, чтобы доставить себе удовольствие; имеющийся у него материал практически неисчерпаем. Потенциально он, как мы убедились, способен осуществлять такой контроль, и на основании моего личного опыта я склонен думать, что в небольшой степени он делает это и его способности в этом плане возрастают по мере практики. Взрослые, полагаю, не настолько полно находятся во власти снов, как дети, и временами могут (лично я, несомненно, могу) изменить неприятную ситуацию.