— Хочешь еще стаканчик? — спросил шеф у Жюльена.
— Нет, большое спасибо, — ответил мальчик, у которого уже шумело в голове.
Вдруг шеф-повар снял большую кастрюлю, висевшую на укрепленной над плитой рейке с крючками. Подойдя к лампе, он с минуту разглядывал кастрюлю, потом взорвался.
— Старая чертовка, грязнуха проклятая! — завопил он, устремляясь в глубину кухни.
Только тогда Жюльен заметил старушку, которая мыла миску в большом железном баке. Увидя приближавшегося повара, она выпустила миску и скорчилась от страха, втянув голову в плечи и защищая руками грудь.
Подойдя к ней на несколько шагов, толстяк размахнулся и швырнул кастрюлю. Жюльен услышал звон металла, потом старушка наклонилась и издала пронзительный крик. Теперь мальчик видел только ее круглую черную спину, выступавшую над столом. Она со стоном повторяла:
— Ох, лодыжка… Опять лодыжка.
Шеф-повар схватил деревянную лопаточку и несколько раз стукнул ею по столу.
— Пошевеливайся, старая дура, да живее! Быстро вымой кастрюлю, не то ты у меня наплачешься.
Старушка выпрямилась. Схватив кастрюлю, она принялась ее мыть.
— Долго я ждать не стану, — буркнул шеф-повар, возвращаясь к тому месту, где стоял Жюльен.
Подойдя к столу, из-под которого торчала бутыль с вином, он снова наполнил два стакана.
— А ну, кондитер, выпьем еще разок!
Жюльен замотал головой. Он дрожал. В груди его что-то сжалось, сердце бешено стучало.
— Выпьем по стаканчику! — завопил толстяк.
Против собственной воли мальчик сделал шаг вперед и взял стакан.
— Пока нам не перестанут сажать баб на кухню, нельзя будет спокойно работать, — проворчал шеф-повар. — А ты как считаешь, малый?
Жюльен качнул головой. Повар осушил стакан.
— Пей до дна! — крикнул он.
Мальчик, в свою очередь, выпил. Ледяное вино обжигало горло. Когда он допил стакан, шеф-повар хлопнул его по плечу и сказал:
— Бабы, доложу я тебе, — это дрянь! Они только одного заслуживают — пинка в зад. Только в постели бабы хороши, да и то если они не такие уродины, как эта старуха.
Судомойка принесла кастрюлю. Она протянула ее шеф-повару и тут же торопливо попятилась. Он снова подошел к лампе и опять стал придирчиво разглядывать кастрюлю.
— То-то же, — пробурчал он. — Но смотри у меня, когда-нибудь я раскрою тебе череп грязной кастрюлей.
Теперь перед глазами Жюльена плавала светящаяся дымка, она смешивалась с паром, поднимавшимся над плитой. Голоса и шум необычайно громко отдавались у него в голове; минутами мальчику чудилось, будто неведомая сила отрывает его от земли.
И все же, когда старуха возвращалась к мойке, он заметил, что она хромает. На ногах ее вздулись вены, из правой лодыжки сочилась кровь.