Голос Федора растворился в угрожающе изменившемся окружающем фоне. Ватная тишина жадно высосала все звуки, впитала в странно влажные и пористые бетонные стены, не отражая. Свет фонарика тускнел, сдаваясь под натиском враждебной тьмы, угасал, словно тьма пожирала энергию батареек. Плотный мрак невидимой воронкой кружил вокруг, охватывал со всех сторон, пропитывал одежду и липнул к телу, вытягивая жизнь.
«Нужно выстрелить», — мелькнула паническая мысль. Ведь однажды это уже помогло — на перегоне, где сознание пытались замутить пересмешники. Тогда грохот выстрела прогнал наваждение.
Палец уперся в неподатливый, словно приржавевший к остову автомата спусковой крючок.
Не получалось.
Не хватало сил.
Башмак медленно опустился в пыль, перенос веса, занос ноги для следующего шага. Димка сопротивлялся, чувствуя, как от чудовищного напряжения во всем теле вот-вот начнут рваться скрученные в узел мышцы.
Что-то коснулось горла. Паутина? Нет, какая-то нить. Прочная, как нейлон. Растяжка? Нить врезалась в кожу, вдавливаясь все глубже, лишая дыхания. Нужно остановиться, иначе…
Громкий щелчок сзади, нить обвисла. В странно измененном восприятии грохот взрыва тянулся и тянулся, не желая затихать. Ударная волна мягко, но неодолимо толкнула в спину, подхватила и швырнула вперед. Инстинктивная попытка сгруппироваться при падении. Автомат вылетел из рук, мгновенно стертый тьмой. Пыль на зубах и горячий ветер на коже.
И падение.
Его привела в чувство боль.
Ныло правое бедро, ломило спину, а кожа на лице горела от множества ссадин и царапин. Еще бы! Трудновато испытывать комфорт, лежа ничком на полу и уткнувшись лицом прямо в ледяной бетон пола.
Первый порыв — вскочить — он сумел остановить, задавив идущий из груди стон. Несколько минут тревожно прислушивался к окружающему пространству, стараясь понять, насколько все серьезно. Сильно мешал противный звон в ушах — последствия контузии. В воздухе стоял густой запах плесени и пыли. Влажная темнота, без единого проблеска света, шевелилась рядом слабым движением воздуха. Откуда-то издалека доносился звук капель, наверное, падал со свода туннеля конденсат. А еще что-то совсем близко дышало, ворочалось во мраке множеством шорохов и потрескиваний. Словно огромное животное беспокойно дергалось во сне.
Напряжение сразу натянуло нервы раскаленной проволокой. Бауманцу подумалось, что если он хоть одним движением выдаст себя, то это неведомое существо проснется, и тогда болезненные ощущения, которые он испытывал сейчас, покажутся детским лепетом… Но прошло несколько минут, а ничего не изменилось. Темнота все так же дышала шорохами, а мышцы, лишенные движения, все больше затекали, деревенея.