В капитулярии были возобновлены старинные предписания, защищавшие простых людей и духовенство от самоуправства и злоупотреблений государственных чиновников и графов. Было запрещено передавать приходы в частное владение, а приходские протоиереи получили большую дисциплинарную власть над вверенными им в подчинение священниками и церквами. В статьях капитулярия подтверждались решения Собора по вопросу о десятине, но с епископов, вступивших во владение имуществом и рентой из графской казны, потребовали уплаты денег, по традиции отчисляемых графами императору>[19].
Может показаться, что эти решения не вполне соответствовали прошениям Папы и, возможно, относились в большей степени к компетенции светских властей; но понтифик был доволен, и заседание ассамблеи завершилось пылкой речью Папы, в которой он обратился к епископам с призывом молиться за благополучие и процветание императора, оправдавшего надежды Святого Престола.
Собрание в Равенне, по всей видимости, стало одним из тех событий, которые время от времени зарождают надежду в сердцах тех, кто рад обманываться: оно показалось важным не только потому, что в отношениях между императорами и Папами наступила долгожданная определенность, но и потому, что молодой император продемонстрировал решимость подавить своей властью мятежные локальные силы. Присутствовавшей на ассамблее амбициозной императрице Агельтруде положение, которое ее сын должен был занять в ближайшем будущем, по всей видимости, показалось достойным, и по окончании собрания она отправилась в Беневенто, чтобы вернуться к делам, оставленным в августе предыдущего года. Но уже во второй раз вести, пришедшие с севера, заставили ее срочно вернуться туда>[20].
«Да склонит головы этим высокомерным людям своею мощной десницей Иисус Христос, Господь наш», — молил Иоанн IX. Однако, несмотря на то что позиции молодого императора окрепли благодаря заключенному с Папой договору, королевство все так же пронизывали ростки раздора. Не успел Ламберт вернуться в Павию, как Адальберт II Тосканский открыто восстал против него.
Сполетцы поддерживали весьма близкие отношения с представителями тосканской династии еще до прихода Гвидо к власти, сохраняли их, пока он был жив, и тосканские войска сражались на его стороне в битве при Треббии. После смерти Гвидо Адальберт II не сразу смирился с восшествием на престол Ламберта, но затем сдался>[21].
Адальберт унаследовал от отца феоды в Провансе, что позволило ему войти в круг высшей знати этого королевства и незадолго до описываемых событий жениться на Берте, дочери Лотаря II и знаменитой Вальдрады, вдове графа Тибо Вьеннского. Красивая и гордая своим королевским происхождением — хотя вопрос о его законности все же стоял — Берта была весьма известной фигурой в кругу венценосных особ. При ее дворе всегда можно было встретить влиятельных людей, которые приезжали, чтобы обсудить с ней важные вопросы, а ее влияние распространялось далеко за пределы, обозначенные ее титулом маркграфини Тосканской.